религии и погребального обряда. Евмела, наоборот, поддерживали многочисленные и, видимо, хорошо вооруженные воины из племени фатеев, которых нередко отождествляют с сираками и меотами. Как те, так и другие выступают в общем как реальная политическая сила, способствующая разрешению усобиц между братьями. Однако наиболее странно и удивительно то, что пока продолжалась эта война, граждане боспорских городов как будто затаились и выжидали, не протестуя против чрезвычайных нарушений традиций и незаконных действий Евмела. Ничем не смогли помочь жители Кеп сбежавшему к ним Притану, хотя он явно надеялся спастись в этом городке.

Очевидно, пассивность граждан крупных городов указывает, с одной стороны, на сильную власть Спартокидов и отсутствие гражданского ополчения, характерного для демократических полисов, а с другой, их отстраненность от политической жизни и понимание своего бесправия, неуверенность и отсутствие сплоченности. И только после того, как закончилась драматическая борьба за власть и было уничтожено много семейств, пантикапейцы вышли из состояния апатии. По сведениям того же Диодора, в Пантикапее начались серьезные волнения граждан. В чем и как они проявлялись, историк не сообщает. Но это заставило Евмела созвать народное собрание. Такой феноменальный акт при тираническом режиме свидетельствует о том, что определенные элементы полисных законов все-таки сохранились на Боспоре. Евмел не решился силой покорить пантикапейцев. Наоборот, выступив перед ними на народном собрании, он пообещал сохранить образ правления своих предков и подтвердил привилегии пантикапейцев, в частности их права на освобождение от налогов и беспошлинную торговлю. Касалось ли это обещание только жителей столицы государства или относилось ко всему свободному населению городов, ничего определенного сказать нельзя.

Непродолжительное (309/308-304 гг. до н. э.) правление Евмела, обладавшего жестким и энергичным характером, в итоге принесло много различных благ боспорцам в основном за счет увеличения торговли и территориального расширения государства. Как и при его предшественниках, продолжался в основном вывоз зерна и разных товаров в Афины. Сюда в значительных количествах вывозилась и рыба, в частности осетрина, славившаяся среди афинян. Евмел, по-видимому, в своей политике стремился подражать правителям македонской династии и готовил почву для создания еще большего государства. «Он присоединил значительную часть соседних варварских земель и доставил своему царству гораздо большую известность, — отмечал Диодор. — Он задумал было вообще покорить все племена, окружающие Понт, и скоро привел бы в исполнение свой замысел, если бы скоропостижная смерть не пресекла его жизнь». Возвращаясь из Синдики для участия в празднествах с жертвоприношениями, он погиб от несчастного случая, когда лошади чего-то испугались и понесли. Он попытался выпрыгнуть из колесницы, но его меч застрял в колесе и Евмела протянуло на быстром скаку лошадей.

Евмел, как самый жестокий из всех правителей Боспора, не известно по каким причинам за свое непродолжительное царствование всячески старался угодить не только эллинам Боспора, предоставив им льготы, но и разным греческим городам. В противовес экспансионистской политике македонского царя Лисимаха, он помогал Византие, Синопе, другим городам на Понте. Во время осады Каллатиса воинственными македонянами Евмел сумел вывезти из него тысячу каллатийцев. Для их поселения он выделил местность Псою и разделил ее землю на отдельные участки. Все попытки археологов локализовать ее не увенчались успехом. Из этого ясно, что Евмел, как и его предшественники, лично распоряжался своими земельными владениями. Наделив землей новых греческих переселенцев, он в значительной степени укрепил гражданский коллектив на Боспоре. Кроме того, Евмел, как и его отец, всеми доступными методами укреплял авторитет Боспора на Понте. Его войска боролись с разбоями и пиратством гениохов, тавров, каких-то ахейцев, как сообщает все тот же Диодор. При Евмеле море было очищено от пиратов, за что он получил похвалу от всех торговцев, посещавших Боспор и понтийские города, что, бесспорно, улучшило торговые контакты.

Благодаря своей деятельности Евмел прославился как филэллин и достиг больших успехов в управлении государством. Очевидно, чтобы не оставить по себе дурную память, он старался своими последующими действиями сгладить вину за убийства братьев и оправдать себя в глазах всех греков. К сожалению, Диодор, говоря о завоевании Евмелом многих варварских земель и его планах покорения всех племен, обитавших вокруг Понта, не привел их названия. Поэтому никто не может точно сказать, кого же из варваров он включил в свое государство. В отличие от Левкона и Перисада, ни в одной посвятительной надписи его титулатура не значится. Вообще, в эпиграфических памятниках Боспора его имя как правителя почти не упоминается. Судя по всему все боспорские святилища этим самым выражали немой протест против правителя-убийцы.

Не исключено, что поскольку скифы выступили на стороне старших братьев и спасли сына Сатира, Которого Евмел также собирался убить, в его планах, наряду с покорением припонтийских варваров, стояли и скифы. К концу IV в. до н. э. они уже были значительно ослаблены. И немалую роль в этом ослаблении сыграли боспорские цари и междоусобная война между ними. Вполне вероятно, что, укрепившись на Боспоре, Евмел воевал и со скифами с целью присоединить их к Боспорскому государству. При нем оно в наибольшей степени соответствовало эллино-варварской державе эллинистического типа, в которой армия состояла из наемников и существовал культ Перисада. Тем не менее Боспор все же не стал эллинистической монархией в полном значении этого слова. Евмел вынужден был считаться с гражданами городов, для которых он был архонтом. Пантикапей по-прежнему выпускал монеты с головой Сатира, Аполлона и разнообразной культовой символикой. Феодосия сохраняла особенный статус и держалась обособленно от внутренней политики Евмела.

Если Евмел в своей деятельности использовал богатства, накопленные его предками, и в основном за их счет вел войны и покорял новые народы, то, судя по тому, как после его смерти начался спад экономики и территориальное уменьшение Боспорского государства, своему сыну Спартоку III он не оставил в наследство того, что получил сам. Фактически, несмотря на то, что Боспор при Евмеле процветал, именно этот правитель, ввергнувший страну в кровавую войну, поставил ее перед порогом кризисов и экономических трудностей.

Монета с изображением Сатира и головы быка с рыбой. IV-III вв. до н. э.

От Спартака III до Перисада V

Последующие правители Боспора унаследовали многое от своих предков, но не сумели приумножить свои богатства. В античной литературной традиции о них сохранилось крайне мало сведений, а некоторым из них даже не нашлось в ней места. Чем больше старела династия Спартокидов, тем слабее проявляли себя династы и тем меньше они становились известными среди греков Понта и Средиземноморья.

Находясь у власти двадцать лет, сын