Прождав больше часа он наконец увидел что-то интересное — к воротам склада резко подкатила спортивная «хонда» яркого красного цвета, на которой был изображен кибернизированный демон. Она неторопливо заехала в крайний гараж, и, спустя пару минут, оттуда вышел ее хозяин, громила ростом под два метра.

Белый ирокез и яркая красная маска. Черная куртка с символом банды «Расемон». Это был Ибараки — печально известная фигура этой шайки, заслужившая свою дурную славу жестокостью. Сатоши, конечно же, слышал о нем, но не больше простых слухов — его не особо интересовали подобные персоны.

С парой подчиненных Ибараки скрылся внутри.

Значит, это и была важная шишка, которую они ждали. Видимо, тот корпорат, которого им надо было выкрасть либо уже был внутри, либо его только готовили переправить сюда — Сатоши не слишком-то рассчитывал на людей Юасы, поэтому, возможно, сроки могли сместиться.

Лишь бы у них самих ничего не сорвалось.

Кислотный дождь застал Акеми у самого дома.

Они с Хотару сложили все добытое у нее в клинике, добравшись сюда на такси; после чего та, распрощавшись и одолжив зонтик, скрылась в ночи. Через какое-то время подъехал и Сатоши с машиной — добытой, как и обещал. Оставался только Инами, но, судя по их короткому общему разговору о завтрашнем дне, он тоже был готов.

Она с сомнением уставилась на машину и заметила:

— Ее бы подальше куда, разберут же…

— Машина в розыске, — огорошил ее Сатоши, — так что место самое подходящее.

Но в итоге они нашли местечко, где ее запрятать, так, чтобы она не вызвала подсознательное желание у кого-нибудь разобрать ее на части. Время на часах медленно подползало к полуночи, и, взглянув на часы с сомнением, Сатоши покосился на лестницу, ведущую вниз в клинику.

— У тебя сколько кроватей? — осведомился он, и Акеми это сразу не понравилось.

Впрочем, Идзо тут не было, да и клиентов пока не наблюдалось, так что предоставить одну из коек она могла. Да и в компании, если так подумать, было веселее. Про Хотару она уже узнала немного, видимо, теперь настал черед Сатоши.

— Только чур не буянить!

— А то что? — хмыкнул он, и Акеми насупилась.

— Выгоню под кислотный дождь!

Перспектива очутиться под ним и получить симпатичный ожог на лысине тому как-то явно не прельщала, и, хмыкнув, Сатоши больше ничего не сказал, пройдя внутрь клиники. А там вовсю гремел телевизор, на котором стояла фигура, бесконечно далекая ото всех проблем, трущоб и нищеты. Все знали, кто это, даже те, кто жил на самых окраинах.

Император Котохито. Шестнадцать лет. Он вступил на престол совсем недавно, не прошло и месяца, но он довольно быстро завоевал симпатии народа. Краем глаза наблюдая за экраном, Акеми услышала его обещания заняться экологическими проблемами, о том, как важно было это для наступающего праздника Ханами, на который он лично прибудет, где обязательно пронаблюдает за схватками на мечах, ведь Котохито ценил укрепление духа, которому способствовала «Накатоми».

Оставалось лишь закатить глаза.

Император стоял в окружении охранников, но за спиной у него высился лишь один человек — в строгом костюме и алом галстуке. Казалось, он просто смотрит по сторонам, но Акеми, как шиноби, знала, что он высматривал опасности. Это был телохранитель императора, Оками, который напоминал призрака — настолько мало о нем было известно в Сети.

Император продолжил улыбаться, и Акеми, невольно растянув губы в улыбке, потянулась за пультом.

Затем, в клинике повисла тишина.

Юаса-сан на них рассчитывал. Интересно, пожалеет ли он о своем выборе?

Глава 8. Нирманакайя

Свет резко зажегся, ударив Хотару в глаза.

Перед ней предстал беспорядок — ровно такой же, как и утром. Аккуратно переступив через несколько бутылок, она поморщилась от их звона. Да уж. Завтра должна была свершиться их миссия налета на «Расемон», но идти против них было подобно добровольному самоубийству. И если она завтра не вернется… вряд ли домовладелец будет молиться за нее после того, как начнет разгребать весь этот хлам.

Лекарство, данное ей Юасой, начало потихоньку выветриваться, навалилась апатия. Все вокруг казалось мрачным, серым, и единственным ярким пятном в окружающем ее мысли монохроме была фигура Сэйвы Масакадо, улыбавшаяся той же лисьей улыбкой, что и обычно. От злости непроизвольно сжались кулаки, и, преодолев усталость, Хотару вытащила мешок для мусора и спешно начала складывать туда весь хлам, что попадался под руку.

Зазвенели бутылки, зашуршали упаковки из-под лапши быстрого приготовления. Все летело в мусор. Ничего. Ничего, так было надо. Так было полезно…

Освободив немного места, Хотару тяжело рухнула на кровать и уставилась в потолок. Новая волна усталости накатила с особой силой, но она продолжила сверлить потолок над головой. В это же время в голове ее вертелась мысль: телефон. Слова Масакадо о звонке Мотизуки… невольно она потянулась к нему, чтобы проверить сообщения, которые она не смотрела где-то последние полгода.

Два пропущенных от Юасы — он никогда не звонил много. Куча — от домовладельца, требовавшего просроченную плату. Старые шифровки еще с работы на «Йошивару»… Неожиданно, ее глаз зацепился за сообщение, датированное полугодичной давностью. Одно из тех, что она надеялась больше никогда не увидеть. Что должна была стереть и вычеркнуть из памяти раз и навсегда.

Приглашение в суши-бар. Чтобы отметить повышение, гласило в тексте.

Отличный день. Замечательный вечер. Рука невольно сжала трубку сильнее.

Вечером, тогда, позвонила Мотизуки-сан, ее руководитель…

Новое задание…

С тех пор ни один день не был таким хорошим.

Хотару резко двинула палец в сторону и нажала «удалить». Сейчас не было смысла в старых сантиментах. Все это осталось далеко, так, что не дотянуться.

Прошлое осталось в прошлом.

Акеми медленно разлепила глаза, и первым, что она увидела, был кривой ловец снов.

Раньше он был нормальной формы, но один раз у Идзо что-то не заладилось, и тот попался ему под руку. Впрочем, некая ассиметричность добавляла определенного шарма, что бы она не думала.

Перед большими делами редко спалось хорошо, так что она не особо и удивилась, проснувшись раньше будильника. Медленно она поднялась на локтях, осматривая бардак. В тесной спаленке коробки стояли друг на друге, с самым разным хламом, отчего тут помещались только они и футон. Стоило бы сдвинуть пару коробок, а то они грозили свалиться на постель прямо во время сна. Не то, что они были особо тяжелыми, но как-то не хотелось. Вокруг все было разбросано: одежда, заметки,