Возглашая сухие казенные здравицы и девизы, Грабедор словно ощущал, как эти мертворожденные неискренние слова оставляют кислый привкус во рту… Змеиная мудрость людей, преподанная гному графом Слепнегом, оказалась неприятна на вкус…

Закончив, король уставился в пол, словно не желая глядеть в переполненный вельможами зал. Ответные крики и стук молотов о камни пола были довольно жиденькими — слишком уж большой популярностью пользовался отвергнутый Гравелин Серебро…

— Отличная работа, мастер Воробей! — объявил граф Гезнур, подъезжая к голове колонны, где Никлис при помощи нескольких солдат обыскивал пленных на предмет всего ценного, а также припрятанного оружия.

— Да что я… — отмахнулся Ингви, — вот мастер Мертвец… Я, пожалуй, впервые вижу такое искусство владения мечом… Впервые со дня взятия Замка Ва… Впрочем, неважно. Мастер Мертвец, я поражен.

— Согласен с вами, — кивнул граф, — но я имею в виду ваше мастерство мага. Ваши заклинания обратили вспять кавалерию болотников.

— Верно, — вступил в разговор Мертвец, который до того скромно помалкивал, — если бы они навалились на нас все скопом — как у них было задумано — мы бы не отделались так легко… Сегодня магия сделала больше, чем меч…

— И при этом я истратил почти все, что заготовил к этому походу. Пополнить запас моих амулетов не представляется возможным, — буркнул Ингви, — тогда как наши приключения только начинаются…

— Ничего, у вас будет время подготовиться, — успокоил его Мертвец, теперь местные на нас не скоро полезут.

— Но ведь их потери невелики? — Ингви не был так уверен. — Что им помешает?..

— Да ведь это была проверка, — пояснил граф.

— Верно, — согласился Мертвец, — они попытались взять нас с наскока. Раз не вышло — теперь они будут соблюдать условия. Таков уж их нрав, болотников этих. Уж вы поверьте, мастер Воробей, я с ними не первый раз дело имею…

Итог стычки был таков — у дороги осталось около двух дюжин убитых болотников, полтора десятка сдались под честное слово «капитана Воробья». Отряд Ингви потерял убитыми одиннадцать солдат, многие получил ранения. Отряд Ромперта, который шел в аръергарде и не подвергся нападению, потерял одного человека — его сразила стрела… Приняв доклады капитанов, граф дал приказ остановиться. Следовало похоронить убитых, оказать помощь раненым… Спустя пару часов после стычки из-за кустов вновь послышалось пение рожков. К лагерю гевцев направлялся какой-то сеньор, сопровождаемый двумя оруженосцами. Один из них непрерывно дудел, а другой размахивал «Гунгиллиными ветвями». Рыцарь был в полном вооружении, но без шлема, что должно было, очевидно, подтвердить миролюбивый характер его посольства.

Посланника проводили к графу, он спешился, представился и начал долго и путано объяснять все недавнее происшествие досадной ошибкой… При других обстоятельствах его извинения могли бы считаться образцом вежливости — но в данном случае было понятно, что они насквозь фальшивы. Ингви, прислушивавшийся к речи местного рыцаря, предположил, что это и есть тот самый дворянин, которому принц поручил сопровождать колонну гевцев. Скорее всего сам принц и благословил вассалов на это вероломное нападение (негласно и неофициально, понятное дело), но в случае неудачи расхлебывать все предстояло исполнителю. Что он и делал в меру сил. Свои извинения этот достойный дворянин подкрепил предложением сопровождать «любезных соседей», то есть сулил себя в качестве заложника.

Граф Гезнур размышлял несколько минут — затем утвердительно кивнул. Предложение местного рыцаря было принято. Однако близился вечер и граф велел расположиться лагерем прямо на месте недавней схватки. Хотя он и спешил, но два часа ничего не решали, а после драки солдатам полагался хоть какой-то отдых…

К Ингви обратился Мертвец:

— Прошу прощения, мастер Воробей. У меня к вам деликатная просьба, не могли бы вы прочесть для меня заклинание «вложения маны». Что-то устал я сегодня…

— Вам требуется зарядить какой-то амулет, мастер?

Сержант замялся:

— Да… То есть… Словом, просто постарайтесь сконцентрироваться на мне. Если не возражаете, я присяду — а вы прочтете прямо над моей головой.

Когда сеанс был окончен, Мертвец встал и потянулся, словно оценивая какие-то изменения в себе, затем заключил:

— Хорошо! У вас, мастер, отличные способности и прекрасное умение концентрировать поток. Сколько я вам должен?

— Пустяки, — отмахнулся демон, — тот, кто сражался с моими людьми плечом к плечу, всегда может рассчитывать на мою помощь. И спасибо за комплимент.

— Тогда примите мою благодарность. Я ваш должник, мастер Воробей. Но еще одна просьба — не нужно афишировать мои странные привычки.

— Разумеется…

* * *

На следующее утро мы двинулись в путь. Дворянин-болотник, сопровождавший нас в качестве проводника и заложника, обещал, что нападений больше не будет — и не обманул. Местные убедились, что добыча — какой бы заманчивой она ни выглядела — окажется не стоящей предстоящих потерь. Так что Болотный Край мы пересекли без приключений — если, конечно само путешествие по этой удивительной стране не считать приключением…

Да… Тот, кто побывал в Болотном Крае, никогда не назовет Геву «страной грязи»… Уже днем мы миновали всего лишь сырые заболоченные земли и вступили в бескрайнее царство болот. Болота здесь не просто встречались на каждом шагу — наоборот, сухие участки были небольшими островками среди топей. Сухие участки — это я выражаюсь фигурально, чтобы подчеркнуть, что кое-где сырая, перемешанная с тиной и гнилью почва не колыхалась под ногами…

«Люди есть везде» пояснял когда-то мне, пришельцу, эльф. Удивительно, но в этих местах люди жили тоже. Ни гномам, ни эльфам, ни даже оркам никогда бы, скорее всего, и в голову не пришло селиться в этом ужасающем месте… Только люди осмелились обосноваться здесь. И жили в дикости и нищете, что усугублялось тем обстоятельством, что «старшие» народы не оставили здесь следов своей древней культуры. Людям здесь не у кого было учиться, не у кого перенимать знания…

И возможно поэтому суеверий здесь было в избытке. Они — суеверия — во многом подменяли ортодоксальную религию, удивительным образом сплетаясь и срастаясь с ней… Сопровождавший нас дворянин охотно рассказывал страшные сказки здешних мест — одну за другой. И его рассказу вторил скрип деревьев, раскачивающихся на ненадежной почве при малейшем ветре, глухие вздохи трясины, пузырящейся болотными газами, да чавканье зеленоватой жижи под ногами. Эта отвратительная субстанция выступала между бревен и жердей, которыми была вымощена наша дорога, чмокала и квакала при каждом шаге, неохотно выпуская ноги пешеходов и конские копыта — словно болото, затаившееся под тонким слоем рукотворной тверди, тянуло жадные пальцы и пыталось схватить, удержать, подтащить поближе к своим бездонным омутам…

Все это, конечно, способствовало эффекту, производимому рассказам болотника — а тот не скупился на всякую жуть о болотных чудищах, гигантских змеях, оживших утопленниках и, естественно, упырях. Ннаонна при этом то морщилась, то скептически посмеивалась — она больше не пыталась искать родню…