«Ты даже не замечаешь этого. Тебе так много дано».

Новая столица США располагалась на отметке 3100 метров над уровнем моря, на участке плодородной земли между двумя гигантскими белоснежными пиками. На этой высоте деревьев всегда было мало — а во время первой зимы сожгли и последние, — так что Лидвилл весь состоял из старых кирпичных и новых бетонных зданий. Главными достопримечательностями центральной улицы были два краеведческих музея и хорошо сохранившееся здание оперного театра 1870 года постройки.

Даже в двадцать первом веке широкий бульвар сохранил черты американского фронтира времен первопроходцев — он был приспособлен для фургонов, запряженных лошадьми. До начала чумы в городе проживало меньше четырех тысяч человек, но сейчас все исторические здания и кафе превратились в командные центры гражданских, федеральных и военных властей.

Это был опорный пункт человечества. Гостиницы, офисы и частные дома трещали по швам от беженцев. Заселялись даже заправки и прачечные, а палатки и сборные дома заполнили большую часть переулков, крыш и парковок. Можно было закрыть глаза и представить себя в Москве, Киеве или Париже: стук каблуков по асфальту, шелест одежды идущих мимо людей. И все же в городском шуме слышалась неверная нотка. Никто не бежал, опаздывая на работу, в кино или на обед. Никто не смеялся и не кричал.

Уланов чуть не уткнулся в спину мужчины, стоявшего лицом к кирпичной стене банка и полностью поглощенного своим мобильником. Мужчина не разговаривал — он только набивал сообщение большим пальцем на сенсорном экране. Уланов миновал его и тут же увидел женщину, державшую мобильник в ладонях и тоже сосредоточенно печатавшую сообщение. Ее нос обгорел и облупился так же, как у молодого солдата. На этой высоте солнце яростно лучилось ультрафиолетом, а достать защитный крем было невозможно ни за какие деньги.

Телефоны показались Уланову важной деталью. Правительственные чиновники, военные, доктора, техники, электрики и другие ответственные работники были связаны в одну сеть местными телефонными вышками и беспроводным Интернетом, проведенным в год чумы, — однако Уланов никогда не слышал, чтобы по телефонам говорили громче, чем шепотом. Все они боялись шпионов. Они вели войну против своих сограждан, а как можно быть уверенным, кто на твоей стороне, а кто нет, если противник выглядит и говорит как ты?

Создавалось впечатление, что зима все еще сковывала Лидвилл двухметровым снежным покровом и минусовыми температурами. Люди по-прежнему ждали. Они замерзли. Несмотря на активные военные действия, многим из них не хватало работы, а кормить лишние рты становилось все труднее. Каждый боялся что он него могут избавиться.

В течение восемнадцати дней, прошедших с эвакуации МКС, Уланов видел в основном то, что правительство хотело ему показать. Это был сплошной парад. Он получал превосходную медицинскую помощь и дополнительный паек. Но сейчас иллюзия рассеялась.

Лидвилл был крепостью, окруженной многослойными рядами военных гарнизонов, бронечастей, аванпостов и разведывательных отрядов — и сейчас он напрягался, как мышца перед броском. Целыми днями небо гудело при запуске авиационных патрулей. Рев реактивных самолетов и машин сопровождения эхом отражался от горной цепи. Уланову не удавалось точно подсчитать, сколько у них самолетов. Он не всегда мог выйти на улицу или подойти к окну. К тому же, казалось, что ВВС просто передислоцирует свои части, освобождая небольшой аэропорт в южной части города. Многие военные самолеты приземлялись на шоссе к северу от Лидвилла, а часть полетов малой дальности над городом осуществляли небольшие гражданские или толстобрюхие коммерческие суда.

Лидвилл также переоснащал наземные части специального назначения, и главные городские артерии постепенно наполнялись ракетными установками и танками «Абрамс». Дорожное покрытие трескалось под громоздкими машинами. Уланов насчитал как минимум шесть моторизованных частей в каждом из четырех кварталов, которые ему пока удалось обойти, и заметил примерно столько же на улицах впереди. Самоходные пушки. Приземистые БТР частей поддержки. Вчера улицы тряслись на рассвете и позже, ночью, а сегодня утром в город въехали новые бронемашины. Вторая волна.

«Сколько будет еще?» — задумался он и тут же столкнулся с военным, пересекавшим улицу в направлении ближайшего магазина. Капитан, заметил Уланов.

— Простите, — сказал бывший космонавт, стараясь не выдать себя произношением.

Документы Уланова были в порядке, но он не хотел, чтобы дурацкое недоразумение вроде иностранного акцента задержало его. Он уже опаздывал.

Однако капитан едва покосился на него и вошел внутрь. Старое название магазина было замазано черной краской из баллончика. «БТР4». Эти надписи были повсюду, и Уланов пытался запомнить их все. «ФБР Ф2». «АЭД С/С». Он все включал в свои рапорты, и постепенно у него складывалось впечатление, что Лидвилл не просто укреплял свою и без того мощную военную базу. Уланов полагал, что они собираются атаковать. Но кого?

Конечно, вокруг ходили слухи. Было очевидно, что ведется воздушная война. Уланов слышал, что создается новое нанооружие; что Рут предала Лидвилл и сбежала, утаив какую-то неизвестную нанотехнологию; что Джеймс Холлистер казнен, а многие другие сидят в тюрьме или под домашним арестом.

Уланов понимал, что и его самого схватят со дня на день.

* * *

В комнате старого отеля — небольшой приватной комнатке с электричеством, компьютером и двумя телефонами — Уланов встретился с сенатором Кендриксом и генералом Шредером. Бывший космонавт волновался, и его волнение работало на американцев — но скрыть тревогу не удавалось. И все же он попытался.

Кендрикс, вне всяких сомнений, наслаждался моментом. Пока они обменивались обычными приветствиями, сенатор пристально вглядывался в лицо Уланова.

— Доброе утро, капитан. Присаживайтесь. Хотите чего-нибудь выпить? Кока-колы?

Он вытащил из ящика стола красную банку.

Уланов знал, что невскрытая жестянка с содовой стоила на черном рынке пятьдесят баксов. Кендриксу нравилось делать маленькие поблажки.

— Да. Благодарю.

— Как ваша нога?

— Лучше. У вас превосходные врачи.

Уланов был в командной рубке шаттла «Эндевор», когда тот неудачно приземлился на шоссе за городом. При посадке капитану досталась порция осколков лобового стекла, а пилот погиб.

— Хорошо, — отозвался Кендрикс. — Хорошо. Приятно это слышать.

Уланов терпеливо принял у него из рук колу и поднял банку в салюте.

— Спасибо.

Широкополая ковбойская шляпа опустилась в медленном, торжественном кивке. Этот белый головной убор служил фирменным знаком Кендрикса, так же, как и галстук-бабочка, который он повязывал поверх простой голубой рубашки. Сенатор был чисто выбрит. Уланов подозревал, что в Вашингтоне Кендрикс носил костюмы, но в Колорадо, своем родном штате, предпочитал выглядеть неформально. Большинство беженцев, собравшихся в городе, были из местных или, по крайней мере, с ближайших западных территорий. Значительная часть военных тоже раньше базировалась в этом штате.