– Хорошо, хорошо. Иди, – кивнула она своим служанкам, что убежали вслед за девочкой.

– Может, и мне присмотреть? – спросил её небритый мужик, приобняв мою жену за талию. Она мягко высвободилась, повернувшись к нему лицом.

– Да, Захар. Сходи, пожалуйста, а то я беспокоюсь… – Кротко улыбнулась она, и он, кивнув, ушел.

Вот это мне очень не понравилось. Очень, очень… Так же незаметно вышел я на улицу, двигаясь в отдалении от этого мужика и решая, что делать. А потом вспомнил! Вспомнил, что дал себе зарок не позволять более вытирать о себя ноги, и решительно подозвал охрану.

– Нужно скрутить этого, – указал я в спину небритому, – и по-тихому в подпол его. К Жуку. Пусть Ханг поспрашивает, в каких он отношениях с моей женой, и если, если… – прикрыл я глаза, собираясь с духом. – Закопать! – уже твёрдо сказал я. – Всё ясно?

– Да, Семён Андреевич, – уверенно кивнул мне Петро, выходец с Украины, стоявший сегодня на моей страже. – Я всё понял.

– И поаккуратней там. Я могу и ошибаться…

– Хорошо. – Ушла пятёрка мужиков выполнять поставленную задачу, пока я нервно расхаживал в сторонке, наблюдая издалека.

Вот они отозвали его в сторону, завлекая в непросматриваемое место, и начали крутить; попытался он сопротивляться, но был не готов к такому резкому повороту, вставили ему кляп в рот, заткнув ор.

Так, задворками домов его и потащили, словно пьяного. Народу у нас много, и кто-то, несомненно, заметил творящееся безобразие, но виду не подал. Хозяину виднее, как вести себя с незваными гостями.

Я же тем временем так и ходил у дома Миши Жука, не желая спускаться вниз и слушать, что говорит этот Захар. Надеялся, что мне показалось, но нет. Хлоп – прозвучал выстрел, и вышедший ко мне Михаил отрицательно покачал головой. Медленно поплелся я к себе, вновь решая, что же делать.

– Эх, Алиса… – тяжело выдохнул я.

Да, она явно не желала стать женой четырнадцатилетнего сопляка, как и я мужем двадцатипятилетней женщины. Да, после мужа у неё, вероятно, кто-то был. Но тащить своего любовника сюда?! Она что, совсем с головой не дружит? Или думала, что я такой дурачок и ничего не пойму?

– Чёрт! – пыхтел я как закипающий чайник, но в дом пока не заходил, желая остыть. Решать вопросы на горячую голову не самая лучшая затея, так и продолжал я расхаживать кругами, остывая.

Достаточно успокоившись, я, с шумом отряхнув валенки от снега, вошел.

Слуги и холопы, похоже, уже ушли. Интерьер в доме изменился, став более домашним, повесили на стены картины, застелили пол коврами, поставили везде вазы. Не то что было, когда здесь жил только я и охрана.

– Привет, – помахал я рукой сидящим за столом дамам, взрослой и маленькой. Пили чай Алиса Ростиславовна и Юлиана.

– Ой! – подавилась девочка, увидев меня, прямо скажем, не в самом лучшем виде.

– Вас не учили стучаться, молодой человек? – С раздражением смотрела на меня жена.

По всем документам значилось, что мне в качестве приданого от Таракановых перепала яхта, стоящая сейчас в сухом доке Санкт-Петербурга, а роду Смирновых – обширные угодья в Крыму.

Смущало меня только одно: невнятный пункт о наших совместных детях, так и не успел я проконсультироваться у юриста.

– Вы кто такой и что это за вид? – негодующе указала она рукой на тулуп, в котором я стоял. Весь в дырках и подпалинах, торчал из него пух. Шапка набекрень. Штаны порваны. Валенки в саже. И да. Это был я…

Ну а что? Это же моя, так сказать, рабочая форма, хожу я в ней в лес, помогаю строителям: таскаю бревна, конопачу щели и окоряю деревья. А сегодня вообще за бандой наркоторговцев погнался, о чём она, естественно, не знает.

– А что? – осмотрел я себя. – Вроде нормально, – стал я раздеваться, снимая валенки и вешая тулуп рядом с её лоснящейся шубой из шиншиллы. – Я Семён. Семён Андреевич из княжеского рода Смирновых, – прошел я к столу, усаживаясь напротив мамы с дочкой. – Приятно познакомиться, – улыбнулся я смущённой девочке. – Будем дружить? – протянул я ей руку, и она осторожно её пожала, тут же убрав и спрятав за спину.

– Извини. На фотографии ты выглядел по-другому, – внимательно осматривала меня моя жена. – Чаю?

– Не откажусь, – расслабленно откинулся я на спинку стула, пока она ухаживала за мной, разливая кипяток.

– Думаю, нам нужно многое обсудить? – спросила она, утончённо отпив из фарфоровой кружки, привёзенной с собой. – Юлиана, ты допила? – обратила она внимание на дочь. – Не хочешь ничего больше?

– Нет, мам, – замотала девочка головой, рассматривая меня во все глаза и несмело улыбаясь.

– Тогда иди в свою комнату. Поиграй.

– Но, мам!

– Нам с твоим, эм… – замолчала она, подбирая правильные слова. – С твоим новым папой надо поговорить, – не стала она мудрить, сказав, как есть.

– А ты мне потом расскажешь? – сверкала любопытным взглядом Юлиана.

– Иди уже, – подтолкнула её к комнате мама. – Егоза.

– И ничего не егоза, – возразила девочка, фыркнув.

Стоило ей скрыться у себя и закрыть дверь, как над столом повисло заметное напряжение.

– Я, пожалуй, начну, Семён, ты не против?

– Нет, Алис, – тоже не стал я заморачиваться и просто назвал её по имени. Она поджала губы, но ничего не сказала.

– Меня, как и тебя, обручили насильно, что бывает, – сложила она руки на груди. – И нам нужно как-то понять друг друга. Сдружиться и стать семьёй.

Тут я не выдержал.

– Зачем же ты тогда привезла с собой любовника, дрянь?!

– Что?! – выкрикнула она, и из своей комнаты показала нос подслушивающая Юлиана, шикнула на неё мама, и та снова спряталась.

– Любовника, говорю, зачем привезла? – зло спросил я.

– Он, он… – подыскивала она оправдание, всматриваясь в моё лицо, но так и не ответила. – Что ты с ним сделал?! – раскраснелась она, метая громы и молнии. – Говори!

– Сибирь – опасное место, – посмотрел я на потолок. – Уйдешь, бывает, в лес, встретишь медведя, и всё. Нет человека, – вновь перевёл я взгляд на неё. – Ты его больше не увидишь. Никогда.

– Ах ты! – попыталась она дать мне пощёчину, но я поймал её руку.

– Не надо, – покачал я головой. – Здесь я хозяин, и тебе стоит это запомнить! Ещё раз попытаешься меня осрамить, и тебе не понравится, что я с тобой сделаю. Обещаю! – Снова припомнил я, как мужик обнимал мою жену, и вспылил. Позор-то какой.

– Ты спишь на диване! – прошипела она сквозь слёзы, которые брызнули после известия о судьбе этого Захара.

– Я и не собирался спать с тобой в одной постели! – тоже начал кричать я. – Мне противно даже находиться рядом!

Вот так и закончился день, хлопнули мы дверьми, разругавшись вдрызг. Заснуть не получалось, смотрел я в окно, ворочаясь на скрипучем и продавленном жопами охраны диване, и не чувствовал праздника, перевалила стрелка за полночь, а значит, наступил мой день рождения.