Представлением девиц местному обществу занялся, естественно, штабист.

— Господа офицеры, разрешите представить, Варвара Николаевна Ладыжинская.

Варенька — милая сероглазая девушка, явно имела малороссийские корни. Бежевое пальто подчеркивало тонкую талию и впечатляющий бюст. Мужское воображение тут же бесстыдно норовило представить это богатство без всяких покровов, и, надо сказать, картина получалась весьма соблазнительная.

— А это…

— Лиза, — скромно потупилась настоящая русская красавица, не забыв стрельнуть глазками, оценивая произведенное впечатление.

— Елизавета Андреевна Селиванова, прошу любить и жаловать.

Да-а, тут было, что любить! Русая коса ниже пояса и голубые глаза, в глубине которых можно тонуть бесконечно, причем всю жизнь. И где только капитан нашел таких красавиц? В Харбине, естественно, среди семей служащих КВЖД. А дальше был большой переполох, вызванный бытовым обустройством, ибо в расположении саперной роты размещения лиц противоположного пола никак не предполагалось. Пришлось срочно импровизировать, чтобы разместить девушек хотя бы с минимальным комфортом. Им выделили отдельную фанзу, которую срочно привели в порядок, заколотив выбитые стекла досками и расчистив внутренние помещения от мусора. По такому случаю даже мебель кое-какую нашли. Вот с постельными принадлежностями вышла проблема, но она разрешилась с помощью девичьего багажа. «Знали, куда ехали, практичные барышни», — отметил для себя Сергей.

У всех свободных и не очень свободных от службы саперов тут же нашлись в расположении роты дела. Правда, не наглели, глазели с приличного расстояния, понимая, что мамзели не для их рыла. Но все равно, девушки так трогательно смущались от их внимания, что Петров накрутил хвост ротному фельдфебелю, а тот шуганул зрителей, быстро найдя им занятие, преимущественно требующее огромных затрат физических сил и времени.

Вечером по случаю прибытия и для знакомства в фанзе, где разместили барышень, состоялись посиделки. Поначалу Иванов и Мирошкин от приглашения хотели отказаться, но на них коршуном налетел капитан Леруа:

— Как можно, господа, две столь очаровательные девицы приглашают вас в гости, а вы смеете отказаться? Как старший по званию, я приказываю вам прибыть к девятнадцати ноль ноль и при полном параде!

Эстафету от контрразведчика приняла более бойкая, чем ее подруга, голубоглазая блондинка Лиза:

— И я присоединяюсь к Борису Владимировичу! Нам было бы очень приятно видеть вас, правда, Варя?

— Да, нам было бы очень приятно, — мило покраснела обладательница осиной талии.

В подтверждение своего приглашения Лиза положила свою ручку на левое предплечье Сергея. Нежная, бело-розовая ручка казалась инородным телом на грубом сукне солдатской шинели, и суровое лейтенантское сердце дрогнуло.

— Хорошо, — голос предательски охрип, — мы придем.

Мирошкин, соглашаясь, кивнул.

— Вот и отлично, — засуетился Леруа, — пойдемте, барышни, подготовимся к встрече героев.

Лизина ручка соскользнула с рукава шинели. На мгновение взгляд Сергея встретился с глазами Вари, тут же прикрытыми пушистыми ресницами. Капитан с обеими девицами под ручку, одна справа, вторая слева, вышел из пакгауза.

— Серые.

— Чего? — не поняв, удивился присутствовавший при этой сцене Ерофеев.

— Глаза у нее серые.

— Дурак ты, лейтенант! Какие глаза? Там…

Ладони Иваныча вдвое, как минимум, преувеличили достоинства Варвары Николаевны.

— На себе не показывай! И вообще, прекрати ржать над командиром.

— Ладно, ладно, — механик прокашлялся, рукавом стер с края глаза слезу, — идите уже. Я бы и сам сходил, да меня не пригласили. Только знаешь что, какие-то они…

— Слишком уж милые, — подхватил Сергей.

— Во-во, поэтому смотрите там, здесь вам не тут, и в случае чего война не спишет.

— Ну ты, Ерофеев, скажешь тоже, просто пойдем, посидим, пообщаемся. Все будет пристойно, — пообещал Мирошкин.

Посидели неплохо. Вместо опостылевшей чумизы Варя и Лиза привезли домашние разносолы и даже посуду из Харбина, Леруа выставил три бутылки китайского сливового вина, весьма недурного, кстати. Жаль только, музыки никакой не было. Зато весело щебетали девушки, соловьем заливался Леруа. Петров пытался изображать бравого вояку, но это у него плохо получалось и служило мишенью для острот контрразведчика. Кондратьев и Щербаков больше отмалчивались, вежливо улыбаясь капитанским шуткам.

Сергей чувствовал себя не в своей тарелке. Его усадили как раз между барышнями: справа Варя, слева Лиза.

— Ах, простите!

Варина ручка потянулась к блестящей вилочке (невиданная по местным меркам роскошь) и неловко задела руку Сергея. Слева нос улавливал аромат фиалковых духов, смешанный с чем-то неуловимо женским. Попробуй расслабься в таком окружении, даже слабенькое китайское вино не поможет, танкисты больше к водке привыкли. Или шнапсу.

— Взгляните, господа, я вам тут списочек вопросов приготовил.

Под вечеринку с девочками Леруа ухитрялся еще и служебные вопросы решать. Сергей взял протянутый ему лист желтоватой канцелярской бумаги, правый локоть — ах, простите — задел руку Вари. Вчитался в недлинный список и попытался его осмыслить. Так, пути развития техники. Отдельно по стрелковому оружию, артиллерии, танкам и авиации, именно в таком порядке. О флоте ни слова — видимо, морское начальство к этому списку отношения не имеет. Дальше, ближайшие события в мире, которые могут повлиять на ход истории, тоже понятно. Что характерно, на внутренние дела и намека нет. Или рука жандарма этой бумаги не касалась, или боятся спугнуть, не хотят сразу в эти дела втравливать. Дальше — проще: тактика общевойскового боя и танковых войск.

— Что вы все о делах да о делах, капитан, — выговорила Леруа Лизочка, — мы с Варенькой совсем заскучали. Сергей Николаевич, расскажите что-нибудь интересное. Борис Владимирович говорил, что вы почти всю Европу проехали, даже в Вене побывали! Я так хочу поехать в Вену! И в Париж!

Собираясь на вечеринку, Сергей некоторое время колебался, надевать на гимнастерку погоны и награды или не надевать. Решил пойти как есть, понимая, что на фоне золотых погон русских офицеров и портупей с шашками все равно будет выглядеть бледно. Тем не менее в качестве рассказчика девушка выбрала именно его, ждала чего-нибудь интересненького, что невозможно услышать в глухой китайской провинции ни от местных чиновников, ни от заезжих офицеров.

Сергей посмотрел на Лизу: барышня ждет, остальные тоже притихли, тоже ждут. А он вдруг понял, что ему нечего им рассказать, особенно этим милым провинциальным девицам. Рассказать про зенитные башни, серым бетоном изуродовавшие облик красивого старого города? Или как ревущее соляровое пламя милосердно заглушает крики сгорающих заживо танкистов? Или как детонация боекомплекта срывает с «тридцатьчетверки» многотонную башню? Нет, пусть и дальше живет в блаженном неведении, что в мире бывают такие вещи. А больше-то и рассказывать нечего, до войны была жизнь как жизнь, ничего особенного.