Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он засопел и резко сдвинулся назад, отбросив револьвер, который упал на пыльный асфальт площадки.
– Нет, я не могу! – сказал он визгливо.
– Подними,– ответил я, подтолкнув револьвер к нему ногой и одновременно приподнимая ствол «хеклера».
За спиной у меня загомонили – похоже, что возмущенно, хоть я и не слышал ни единого слова, но, когда обернулся, все замолчали.
– У тебя есть время до того, как она откроет глаза,– сказал я.– Не больше минуты, как мне кажется. Если она их откроет, то ты – закроешь.
И направил ствол ему в голову.
Снова гомон, кто-то крикнул: «Ты не имеешь права!»
– Кто сказал? – повернулся я к толпе.
«Пляжники» опять сникли, лишь мулатка, вытирая салфетками измазанные по локти в крови руки, сказала:
– Он ее не убивал!
– Хорошо,– кивнул я.– А кто должен все это закончить? Ты? Отдай ей револьвер.
Мулатка сразу закрылась руками и втиснулась назад, в толпу.
– Ну? – обвел я их глазами.– Кто это сделает? Или оставите ее бродить здесь вечно в этом гнусном виде?
Кто-то что-то тихо пробурчал, и все дружно сделали шаг назад.
– Давай,– сказал я парню.– Или ты упокоишь ее, расплатившись за свою трусость, или я упокою тебя.
Не знаю, не уверен, всерьез ли я это сказал. Возможно, что и всерьез: злоба и жалость к погибшей девочке раздирали меня на части. Парня начало трясти. Лица его я не видел, только опущенный затылок со спутанными и мокрыми от пота волосами и дрожащие плечи. Было желание направить пистолет ему в затылок, но я не был уверен, что сумею удержаться, что не нажму на спуск. И не был уверен в том, что кто-то не пальнет в меня сзади.
– Я не могу! – вдруг истерично выкрикнул он и опять отбросил револьвер.
Этот его жест вдруг немного успокоил меня, сам не знаю почему. Я вдруг действительно понял, что ему это не под силу, он может только выступать за свои права – и все. Такой вот он… слабый и глупый.
– Как хотите,– сказал я, нагибаясь за оружием и убирая его в кобуру,– я вам не нянька, и я дерьма не дам за ваш моральный облик. И подбирать за вами дерьмо не стану.
На этом я просто пошел обратно, к машине. Толпа молодежи загомонила, кто-то побежал следом. Меня схватили за руку и отскочили, когда я резко повернулся. Девушка, та белобрысая, что на негатив похожа. Повезло ей: если бы был мужик, схлопотал бы по рогам, а ее ударить не могу.
– Что?
– Она же оживет скоро!
– И что? – Я прищурился, глядя в ее испуганное и растерянное лицо.
– Ну… – Девушка совершенно растерялась.
– Ваши проблемы,– сказал я и пошел дальше.
Меня Дрика в холле ждет. Она ребенок дисциплинированный, поставил я ее на пост – там и будет стоять. А их проблемы так пусть и будут их проблемами. Плевать мне на них – и на проблемы, и на саму компанию. Жалко, конечно, если залетят где по дури, но это надо было их родителям раньше беспокоиться, когда видели, что детишки никак не поумнеют, а не мне.
– Дрика, давай к машине,– сказал я в рацию.
– А что там случилось? – всхлипывающий голос из динамика.
Ну да, она же все видела на экране. И ничего не слышала.
– Ладно, я сейчас к тебе приду. Отставить машину.
Лицо у нее так и было заплаканным. Думаю, что и меня больше трясло от того, что я увидел в записи, чем от струсившего пацана, который в жизни страшнее опустевшего пакетика из-под травы ничего не встречал. Да, бросил он девчонку, а с другой стороны… а кто бы точно не бросил, без оружия и надежды спасти? За себя бы ты мог ответить?
За себя… а ведь смотря кто был бы на ее месте. По крайней мере, я знаю, что если бы те, к кому я еду в Москву, я бы дал сожрать себя вместо них. Или вместе с ними.
– Что там? – спросил я, нагибаясь над монитором.
Девочка уже воскресла. Она стояла посреди двора, оглядываясь по сторонам. Бинты, намотанные на нее друзьями и так и не затянутые, свисали жгутами, словно с мумии из детского страшного фильма. Голова медленно поворачивалась из стороны в сторону. Она только пришла в мир мертвых и еще не освоилась, не научилась быть быстрой и по-настоящему хищной. Она как только что проснувшийся после долгого кошмарного сна человек сейчас.
Вся компания разбежалась, напротив нее стояла одна Лори, вскинувшая карабин, и прямо за ней, с опущенным пистолетом в двух руках, китаец Хэдли. Все как и было до этого – эта парочка отвечает за всех и за все. И продолжает с ними возиться, вместо того чтобы бросить. Лично я хочу их бросить, и как можно быстрее.
Звук выстрела донесся с улицы, совсем приглушенный, а покрытая темными пятнами крови фигура на экране монитора упала лицом вперед, подломившись в коленях.
Удивляюсь, что мне хватило терпения дождаться, пока эта компания придет на стоянку и пока они перельют бензин из пикапов в джип. Завести их никто не смог – там стояли иммобилайзеры. Я не стал спрашивать, похоронили ли они погибшую девушку. Ответ на этот вопрос был ясен и так – не успели бы. Надеюсь, догадались хотя бы занести в мотельный бокс, не оставляя просто на земле, но и в этом не был уверен, а спрашивать не хотелось. Вообще говорить с ними не хотелось. Если бы не пообещал Хэдли и Лори довести их головным дозором до развилки на Альбукерке, то бросил бы всех к чертовой матери и уехал.
– Я буду километрах в двух впереди,– буркнул я, когда бензин был уже перелит и все «пляжники» начали разбираться по машинам.
Не дожидаясь ответа, нажал на газ и рванул на шоссе.
Дорога шла то вверх, то вниз, виляла меж становящихся все более высокими гор, покрытых чистыми сосновыми лесами. Тоже ведь Аризона, а настоящий рай. Даже воздух… чудесный здесь воздух. Свежий ветерок гулял по салону, время от времени беспокоя кота, и я понемногу успокаивался, отходил. Чего я от них хочу? Детский сад – он и есть детский сад. Чудо вообще, что они до этого места добрались. Предчувствия у меня на их счет, тьфу-тьфу-тьфу, не накаркать, куда как нехорошие. Надо им быстрее или умнеть, или звереть. Я за Дрику, несмотря на ее субтильную внешность и юный возраст, боюсь уже меньше, чем за всю ту компанию. Дрика ведь уже убивала . Жуть какая: этот тощий белобрысый ребенок прицелился в голову человеку и выстрелил, с намерением убить. И убил. А как тому сопляку было стрелять в свою девушку?
– Ты о чем думаешь? – вдруг совершенно неожиданно спросила Дрика.
– О том, смог бы я на месте того парня выстрелить в ожившую девчонку?
– И что решил?
– Если честно, то не знаю. Такой, как я есть сейчас,– смог бы. В ту девчонку, которую я едва знал.
– А в меня? – спросила она.– Меня ведь ты уже хорошо знаешь, так?