Остальных не я, но апостол предупреждает: братья, не всякому духу верьте[127]. Я с большой радостью слышал о рвении во славу Господа, которое есть среди вас, но ваше рвение нуждается в своевременном ограничении знания. Евреев не должно преследовать, убивать и даже обращать в бегство. Спросите любого, кто знает Священное Писание, что сказано о них в псалме. «Не умерщвляй их»[128], – сказано там. Евреи для нас – живые слова Писания, поскольку всегда напоминают о том, что претерпел наш Господь. Они рассеяны по всему миру, так что, искупая свои преступления, они могут быть везде живыми свидетелями нашего избавления…При христианских князьях они терпят тяжелые лишения, но «они только ждут часа своего освобождения». Я не стану упоминать о христианских ростовщиках, если, конечно, их можно назвать христианами, которые там, где нет евреев, и я с глубоким прискорбием это признаю, ведут себя хуже, чем любые евреи. Если евреи будут полностью уничтожены, что станет с нашей надеждой на их обещанное спасение? Их окончательное обращение? Если бы язычники были также покорены нами, тогда, по моему мнению, лучше подождать, чем обрушивать на них мечи. Но поскольку они сейчас начинают нападать на нас, им следует дать отпор силой. Это богоугодное дело – и покорять гордых, и щадить угнетенных, особенно тех, для кого мы имеем закон и обещание, в чьей плоти воплотился Христос, да будет вовеки благословенно имя его.

Пока святой Бернар и епископы проповедовали Второй крестовый поход, не только увеличилось число участников экспедиции, но и расширились ее цели. Вскоре папе Евгению пришлось расширить привилегии, которые он пожаловал крестоносцам в булле 1145 года, на тех христианских рыцарей и солдат, которые взяли на себя борьбу с мусульманами в Испании. Весной 1147 года папа санкционировал открытие другого крестового фронта, объявив поход против язычников-славян Восточной Германии. Святой Бернар из Клерво набирал участников и для этой экспедиции тоже.

[129]

Господам и почтенным отцам, архиепископам, епископам и князьям и всем верящим в Бога, сила духа и спасение от Бернара, аббата из Клерво.

Без сомнения в вашей земле слышали, поскольку новости распространяются быстро, что Бог взволновал дух королей и князей, решивших отомстить язычникам. Как прекрасна и велика щедрость Господа нашего! Но дьявол видит это и противится этому, он скрежещет зубами и чахнет от ярости, потому что теряет тех, кого привязывал к себе разными преступлениями и гнусностями. Падшие люди теперь обращаются, отворачиваются от зла и готовы к хорошему. Но дьявол еще больше устрашился вреда, которое принесет ему обращение язычников, услышав, что их история будет завершена и весь Израиль обретет спасение. Именно это, по его мнению, угрожает ему сейчас, и он, используя всю свою дьявольскую хитрость, пытается этому помешать. Он вскормил семена зла, злобных сынов язычников[130], которых, если можно так сказать, могущество христианства терпело слишком долго, закрывая глаза на тех, кто со злыми намерениями выжидает, не сокрушая их ядовитые головы под своими каблуками. Поскольку Господь поручил нам проповедовать этот Крестовый поход, мы уведомляем вас, что на совете, в присутствии короля, епископов и князей, который собрался во Франкфурте, мощь христиан была направлена против славян; и для полного уничтожения или обращения этих людей они надели кресты, знак нашего спасения. Мы своей властью обещали им те же духовные привилегии, которые получили крестоносцы, шедшие в Иерусалим. Многие приняли кресты прямо на месте, других мы поощрили так поступить, так что все христиане, которые не принимали участия в походе на Иерусалим, теперь знают, что получат такие же духовные привилегии, если будут участвовать в этой экспедиции, если сделают это по совету епископов и князей. Мы категорически запрещаем по любым причинам заключать мир с этими людьми и ради денег, и ради дани до тех пор, пока с Божьей помощью они не будут полностью уничтожены или обращены. Мы, архиепископы и епископы, обращаемся к вам и требуем, чтобы вы всеми силами противились любому плану заключения перемирия. Форма этой армии – одежда и оружие – будет такой же, как форма прошлой армии, поскольку она обладает теми же привилегиями. Всем, кто собрался во Франкфурте, было приятно слышать, что копия этого письма будет распространена повсеместно, и что епископы и прочие священнослужители должны донести его содержание до верующих и вооружить их святым крестом против врагов Христа, и что они все встретятся в Магдебурге на празднике апостолов Петра и Павла[131].

К концу весны 1147 года армии были готовы выступить и сражаться с врагами христианства сразу на трех фронтах: с мусульманами на Востоке и в Испании и с язычниками в Восточной Германии. Главные силы сопровождали папские легаты, и Крестовый поход был готов к выполнению своих грандиозных задач.

Первыми во Второй крестовый поход отправились группы англо-норманнских и фламандских моряков, а также войска, отплывшие 19 мая 1147 года из Дартмута в Испанию, чтобы принять участие в испанской части похода. Главной целью этих крестоносцев было завоевание ряда сильных укрепленных пунктов на западном побережье Иберийского полуострова, в том числе Лиссабона, который сегодня принадлежит Португалии. Альфонс I Португальский со своей армией уже был на поле боя, когда в конце июня 1147 года англо-норманнский контингент высадился на побережье.

[132]

Город Лиссабон во времена нашего прибытия состоял из шестидесяти тысяч семейств, уплачивающих налоги, – эта цифра включает ближайшие окрестности, кроме свободных поселений, которые никому не платят налогов. Круглая стена окружает вершину холма, а слева и справа городские стены спускаются до берегов реки Тахо. Пригороды внизу, за пределами городской стены, врезаются в берег реки таким образом, что каждый имеет превосходно укрепленную цитадель. Это место окружено ловушками. Город был многолюден сверх всякой меры, поскольку, как мы узнали от его алькада, или губернатора, после взятия города, в нем насчитывалось сто пятьдесят четыре тысяч человек, не считая женщин и детей, но включая население Сантарема[133], которое в этом году было изгнано из своей крепости и проживало в Лиссабоне в качестве гостей и эмигрантов. Сюда также входили некоторые граждане Синтры, Альмады и Пальмелы, а также много купцов со всех концов Испании и Африки. Хотя жителей было много, в городе имелось только 15 тысяч копий и щитов, которыми их можно было вооружить. Поэтому они выходили в бой «сменами», обмениваясь друг с другом оружием, как велел их князь.