– Спасибо, ребята, – отказались «Вымпеловцы». – У нас ещё в России дел по горло!

А в России, между тем, конвейер крови и разграбления работал с утроенной силой. Росли свежие кварталы на кладбищах – от Владивостока до Калининграда, росли чьи-то счета на далеких Каймановых островах, росли аппетиты у наших собственных кайманов. И всё это, густо настоянное на государственном рэкете и на всеобщей продажности, именовалось возвращением суверенной России в семью цивилизованных народов.

Ледогоров тяжко вздохнул, от души матюкнулся про себя. Сейчас он не был таким уж Весёлым Роджером. Этот записной оптимист очень даже умел ненавидеть.

Подполковник беспокойно перевернулся на полке. За вагонным окном утопала во тьме его родина – холодная, озлобившаяся, доведённая до ручки. Всю свою жизнь Роджер исповедовал простую и вечную истину: родина – это твой высокий крест, твоя судьба. И коли ты на этот свет родился мужиком, а не облаком в штанах, то обязан ей служить, не жалея живота своего. Как его предки в белых халатах истово боролись с холерой и тифом, так и Алексей Ледогоров отправился в свой крестовый поход – искоренять недуги души. Поход против сребролюбивых наёмников, против кровавой нетерпимости нелюдей, кричащих о высоких идеях и взрывающих спящие дома.

Вот и сейчас ему предстояло отыскать очередного «поборника идеалов», бросившего на кон жизни своих соплеменников…

Тяжкая космическая мгла опрокинулась на землю, придавила чёрным спудом неохватную страну Россию. Мгла, чёрный оккупант, правила триумф под мерное тиканье миллионов будильников. И не было в этой ночи ни сна, ни покоя. В ней горланили песни, «выходили на дело», играли в рулетку, «снимали девочек», вглядывались друг в друга сквозь инфракрасные приборы ночного видения. И где-то, под крышей неведомого дома мерцала голубая звездочка – экран компьютерного монитора. И сидел перед экраном человек, тот единственный, который позарез нужен подполковнику Ледогорову.

Знать бы ещё – где, на какой улице, в каком городе? В Петербурге, в Казани, в Улан-Удэ?

Тут Роджер встряхнулся и запретил себе паникёрские мысли. «У тебя сейчас – одна зацепка, и потому ты катишь в Питер, а не в Ростов или Благовещенск. А значит – не мельтеши, отработай питерскую версию до филигранности, до микрона. И отыщи, из-под земли, из-под Медного Всадника добудь этого долбанного ультиматчика!».

Уснул он только под утро. Подполковнику снились женщины.

Их было трое. Три гадалки, черноглазые, развесёлые и немного шальные, пристально вглядывались в Роджерову ладонь.

Первая сказала:

– Родился ты в рубашке, с широким кожаным поясом и двумя пистолетами. И жить тебе на палубе.

Вторая сказала:

– И всю тебе жизнь скитаться и ловить птицу-удачу.

Третья засмеялась:

– Птица-то улетит, а в руке у тебя перья останутся. Но из всех передряг живым выйдешь. И даже если ранят тебя, сильно тужить не будешь. Ты рождён прожить жизнь с улыбкой.

И первую гадалку звали Ямайкой, вторую – Доминиканой, а третью – Коста-Рикой.

Выполнение бесчестного приказа не совместимо с кодексом офицерской чести.

/Из Устава внутренней службы,

который когда-нибудь будет принят/

(Санкт-Петербург, 2000 год)

Из аэропорта Глеб двинулся прямиком в гостиницу к Дику. Смерчем ворвался в номер:

– Хватит трепаться, выкладывайте своего джокера из рукава! А то у нас в России шулеров принято бить канделябрами!

– Канделябрами? – Дик весело вскинул брови. – Что вы имеете в виду, дорогой Глеб?

– Я имею в виду, дорогой Дик, что вы меня держите за безмозглого китайского болванчика. А сами за спиной партнера-лопуха ищете отнюдь не золото с турецкой баркентины. Что же тогда?

Глаза «гробокопателя» сделались холодными и безжалостными – как у той анаконды, что превратила Дикова подельника в мешок с костями.

– Всё же вы сунули нос, куда не следовало! Вообще-то проще всего, my friend, было бы выпустить вам кишки. Но – увы: я до смерти устал болтаться в этом гнилом Петербурге, созерцая скабрёзные рожи аборигенов. И сейчас из-за ваших капризов начинать всё заново? Нет, устранять вас я не стану.

Дик усмехнулся – словно оскалил клыки:

– Ладно, будет вам полный расклад. Но учтите: информация, которую я вам сейчас выдам, – это бомба.

Одно неверное движение – и она разорвёт вас на куски. Да, вы правы: турецкое золотишко – прикрытие, блеф. Я ищу совсем другое. И любого, кто встанет на моем пути, – сотру в порошок!

Он сделал паузу, потом помягчел голосом:

– Мне осточертело таскаться по джунглям и саваннам, подставляя свою задницу мамбам, каракуртам и прочей сволочи. Мне нужно одно дело. Одно-единственное. Но такое, после которого я бы всю жизнь валялся под пальмами Гонолулу и не думал больше о деньгах! И я его нашёл.

Из серванта он достал два стакана, разлил по ним грейпфрутовый сок, но тут же о нём позабыл:

– Начну издалека. Александр Македонский загадочно умер на тридцать третьем году жизни, в финале триумфального Индийского похода. За три дня до кончины полководец призвал адмирала Неарха – командующего флотом и своего любимца. Призвал – и долго беседовал с ним наедине. После чего тот вывел в Индийский океан огромную флотилию, загруженную богатейшими трофеями. А затем весь этот флот сгинул, и почти два с половиной тысячелетия о его судьбе не известно ровным счетом ничего.

Дик позволил себе снисходительно усмехнуться:

– Темная история, что и говорить! Почему адмирал свернул с курса, который был утверждён советом полководцев? Заблудиться штурманы Неарха не могли – это были лучшие навигаторы Финикии, Египта и Кипра. И на шторм не спишешь: как это от десятков судов могло не остаться ни единого обломка?

– Вы мне предлагаете историческую викторину? – осведомился Глеб.

– Нет. Не предлагаю. Потому что ответов вы наверняка не знаете. А я – знаю! К вашему сведению, my friend: в своей жизни я не только махал лопатой. А между делом ещё заработал два диплома – в Оксфорде и Сорбонне. Ремесло «гробокопателя» требует основательных познаний в истории, археологии, этнографии.

Глебовы брови взлетели вверх: этот солнцем прожжённый ковбой – выпускник лучших университетов мира?

– Так вот, – продолжил дипломированный уакеро. – Я перешерстил ведущие научные библиотеки Старого и Нового Света, а затем добрых полтора года процеживал добытую информацию. Процедил, сопоставил, проанализировал. И полученные выводы привели меня в вашу самобытную страну.

– Н-да, любопытно…

– И даже более, чем вы полагаете! Александр Великий понимал – дни его сочтены, а там холуи-царедворцы начнут рвать империю на куски. Перед умирающим императором встала труднейшая проблема.