– Похоже, я случайно тебе позвонил.

Гэбби ощутила удививший ее саму прилив разочарования.

– А, ну тогда ладно.

– Но… м-м… раз уж мы созвонились… как у тебя дела? После всего, что случилось сегодня днем? Ты в порядке?

– О да, я в порядке. – То видение по-прежнему не выходило у нее из ума, но за исключением этого… да. – Хотя я все-таки слегка в шоке от всех этих событий. Мне трудно поверить, что это в самом деле происходит.

– Мне тоже, – признался Джастин. – Это вроде круто, но…

– Безумно, – закончила Гэбби.

– Мне пора, пока, – внезапно заявил Джастин. Слушая телефонные гудки, которые свидетельствовали об окончании разговора, Гэбби задумалась, не сказала ли она случайно чего-то неправильного.

Когда телефон запищал снова, она подумала, что так никогда не доделает химию.

Извини. Мама пришла домой. Появились дела.

Нужно ли ей написать что-нибудь в ответ? Она не хотела, чтобы он решил, будто она его игнорирует.

Несколько раз Гэбби начинала писать, потом стирала написанное и в итоге остановилась на таком варианте:

ОК.

Возможно, это самое унылое сообщение в истории, но она, по крайней мере, написала что-то в ответ.

Телефон запищал почти сразу же.

Увидимся завтра.

По ее лицу расплылась широкая улыбка.

Звучит неплохо.

Патриция не была любительницей ранних подъемов, но этим утром она обнаружила, что торопится покинуть маленькую гостиную своей съемной квартиры еще до пяти утра и постоянно ожидает телефонного звонка с новостями из регионального управления в Альбукерке. Хотя Патриция только вчера отправила найденный в хижине Лили браслет на исследование, она с волнением ожидала новостей о результатах криминалистической экспертизы.

Этой ночью ей снова приснилась Лили. К счастью, этот сон был не из худших. Они с Лили над чем-то смеялись в их старой лаборатории, светлые волосы подруги блестели в свете флуоресцентных ламп. Они вместе провели там тысячи вечеров, отвлекаясь, только когда Роберт приносил им купленный навынос ужин. Это было совсем не похоже на рутинную работу, потому что они подпитывались энергией друг друга и одна из них всегда произносила то, что другая только собиралась сказать. Именно такой подругу Патриция предпочитала вспоминать. Такой была Лили, прежде чем ее жизнь пошла под откос. Прежде чем она связалась с Сэмом. Прежде чем она уволилась из ФБР, бросив Патрицию. Прежде чем она поселилась в Седар-Спрингс, позволив своему научному таланту чахнуть, пока она пыталась найти смысл жизни в простом ремесле. Патриция знала, что свечи Лили пользовались спросом у местных жителей, но Лили была гением и ее талант пропадал впустую.

Специалист по анализу сновидений, вероятно, сказал бы, что Патриция часто видит эти сны, потому что у нее есть непроработанные чувства по поводу смерти Лили и она чувствует вину. Да, конечно, она чувствовала вину. Когда-то они с Лили были неразделимы. Единственные женщины-химики во всем подразделении, они сначала стали общаться именно потому, что были женщинами и могли обмениваться обидными историями о профессорах, недооценивших их способности. Но кроме этого их объединяло стремление изобретать что-то новое. Лили была единственным человеком в ФБР, не думавшим, будто Патриция слишком ревностно относится к работе в лаборатории, потому что сама вела себя точно так же. Как можно быть слишком ревностным, если ты отвечаешь за создание химических соединений, которые помогают вершить справедливость и изменять мир? Сыворотку, конечно, изобрели не за одну ночь. На самом деле она была побочным продуктом другого вещества, которое они с Лили разрабатывали для ФБР, – лекарства, открывавшего доступ к подавленным воспоминаниям тех, кто стал свидетелем преступления. После нескольких десятков попыток Патриция и Лили обнаружили, что существует стабильно проявляющийся побочный эффект – вспышки ясновидческого экстрасенсорного восприятия. Это навело их на мысль заняться созданием нового вещества, в котором подобные побочные эффекты стали бы основным назначением. Такой препарат помог бы расследовать дела о пропавших без вести, «глухие» дела, все, что зашло в тупик. Они выделили компонент, который вызывал «ясновидческие» побочные эффекты, и, проведя в лаборатории несколько месяцев практически без сна, не общаясь почти ни с кем, наконец сделали это.

А теперь Лили пытали и убили люди, которые хотели прибрать к рукам плоды их труда.

Патриция чувствовала, что обязана найти тех, кто совершил это преступление. И не только из-за сожаления о том, что они с Лили не разговаривали уже не один год, и не потому, что она жива, а Лили убита. А потому, что она точно знала – Лили хотела бы, чтобы Патриция сделала все возможное, что в ее силах, чтобы заполучить сыворотку обратно.

Патриция вышла из квартиры в семь, только чтобы обнаружить, что Нэш добрался до «Цитологии» раньше нее. Она кивнула ему, впечатленная тем, какие у него в его двадцать два года строгие представления о рабочей этике. Но учитывая, кем был его отец, Нэш, наверное, чувствовал, что должен работать в два раза больше, чем любой другой сотрудник. Патриция знала, что Нэш пробился в ФБР нестандартным путем: еще в детстве он показывал запредельные результаты и развил природный атлетизм, который нечасто сочетается с исключительным аналитическим умом. С учетом истории, в результате которой он изначально попал в поле зрения ФБР, неудивительно, что Бюро отслеживало его и завербовало, как только он окончил школу.

Она вошла в свой офис со стеклянными стенками и вернулась к заметкам о посещении хижины. Она не понимала, как именно официантка с браслетом из видения Гэбби вписывается в дело. Та женщина могла оказаться врагом или другом Лили. В любом случае теперь у них есть хоть какой-то след. Патриция верила в свою сыворотку больше, чем кто-либо, но даже ее удивило, как быстро пятеро подростков прямо с порога так успешно показали себя.

Внезапно на экране компьютера появился сигнал видеовызова от Карла Плуффэ, ее непосредственного начальника в Бюро.

Она почувствовала, как сжался желудок. Пожалуйста, пусть это будут результаты по браслету.

– Карл, – решительно сказала она, когда на экране появилось его бледное лицо.

– Патриция, есть еще какие-то подвижки, о которых ты хотела бы мне сообщить? – спросил Плуффэ.

Патриция еле сдержалась, чтобы не огрызнуться.

– Ничего за последние двенадцать часов. Мы ждали результатов твоего исследования браслета, который мы нашли.

– Ради бога, Патриция, мир не станет стоять на месте, пока ты ждешь изучения улик, – сказал он. – Мы больше не можем терять время.

Карл Плуффэ больше беспокоился о своем пути к высшим должностям в ФБР, чем о том, что на свободе разгуливал убийца, владеющий секретной сывороткой, изменяющей сознание. Он хотел, чтобы Патриция раскрыла дело и он смог бы получить за это награду.