Сильвии отчаянно, страстно хотелось танцевать что-нибудь такое, что хотя бы как-то напоминало балет. Как много дала бы Сильвия, чтобы знать, сколько времени пройдет до того, как она сможет вновь танцевать – танцевать по-настоящему.

Она заглянула через щелку занавеса в зал, где собиралась публика. Жозефина сидела за фортепиано. По такому случаю на ней было алое бархатное платье, подчеркивающее впечатляющий объем груди. Рядом с Жозефиной расположились другие музыканты: скрипач, виолончелист и, как ни удивительно, человек с блестящей трубой. Сильвия посмотрела вверх, в сторону лож, и, заметив, как занавеси одной из них слегка качнулись, поняла, что некий чрезвычайно состоятельный мужчина сподобился посетить представление. Не исключено, что это был новый поклонник Молли.

Том и Генерал в роскошных жилетах и эффектных галстуках, словно пара именитых герцогов, принимающих гостей бала, стояли в зале возле сцены. Они были так близко от Сильвии, что, казалось, она могла бы их коснуться. Серебряные пуговицы их сюртуков поблескивали, словно глаза, внимательно высматривающие самых именитых клиентов. Вдвоем они являли собой живописную картину. Сильвия могла бы назвать ее «Элегантно высокий и Элегантно маленький».

Зрители шумной рекой вливались в зал через широкие двери близ сцены и расходились по своим местам. Сильвия притаилась за занавесом и наблюдала за происходящим. Ей отчетливо было слышно, как Том тепло приветствует почти каждого мужчину, обращаясь по имени. Трудно представить, что именно он совсем недавно в артистической уборной грозил кому-то выпустить кишки.

– Добрый вечер, мистер Петтигру.

Петтигру, мужчина в традиционном вечернем костюме, среднего роста и с большим животом, расплылся в добродушной улыбке. Не приходится сомневаться, что костюмы ему выбирает его жена, подумала Сильвия. Интересно, знает ли она, где он находится в этот вечер?

– Шонесси, старина! Сожалею, что отсутствовал несколько дней. Жена настояла на том, чтобы тоже развлечься. Мне пришлось ради нее вытерпеть несколько сопрано. Что вы приготовили на сегодня?

– Если бы я рассказал, что приготовил для вас, Петтигру, я бы лишил вас сюрприза, разве не так? Разве вы не любите сюрпризы?

– Сюрпризы, которые делаешь ты, Шонесси, – разумеется! Они у меня любимчики. Хорошо, я готов к сюрпризам.

– А эти цветы для…

Петтигру держал в руках завернутый в бумагу букет ароматных цветов, только что из оранжереи, судя по их виду. Том взял букет.

Мужчина немного смутился.

– Для Роуз. – Он с надеждой смотрел на Тома. – Ты замолвишь за меня словечко, Шонесси?

– Разумеется. Я скажу ей немало хорошего о вас. – При словах Тома лицо Петтигру засияло, осветившись надеждой, и он направился на свое место. Том передал цветы Генералу, а тот, в свою очередь, – мальчишке, обязанностью которого было отнести их в уборную.

Том дождался, когда Петтигру удалится на такое расстояние, чтобы не услышать его слова, обращенные к Генералу:

– За него, и за Джонтона, и Мортимера, и Каррика, и Бонда.

– И еще – Ласситера, я думаю, – добавил Генерал.

– Мне кажется, Ласситер переключился на Молли, – предположил Том.

– А, вот оно что. – Генерал словно принял к сведению слова Тома. – Думаю, Молли сейчас лидирует.

Сильвия повернулась и шепнула Роуз:

– У тебя есть поклонник. Некий мистер Петтигру. Он принес тебе цветы.

– О, у меня много поклонников, – тоже шепотом ответила Роуз, без каких-либо признаков тщеславия.

Молли поймала взгляд Сильвии и, вскинув голову, отвернулась.

Она выглядела несколько подавленной. Гордость женщины, без сомнения, была уязвлена. И в то же время Молли было стыдно, потому что она так и не поблагодарила Сильвию за то, что та пришла ей на помощь. Сильвия хотела было поинтересоваться, сможет ли Молли танцевать, болит ли глаз, но решила, что любые вопросы сейчас будут неприятны для Молли.

В зале послышалось какое-то оживление, и Сильвия вновь посмотрела в щелку занавеса.

Красивый белокурый молодой человек с глазами несколько навыкате остановился перед Томом и заорал:

– Назовите ваших секундантов, Шонесси! – Он был настолько молод, что на его подбородке только начал появляться рыжеватый пушок.

– Послушайте, Таммани…

– Это моя жена, черт бы вас побрал, Шонесси! Моя жена! Она выкрикнула ваше имя во время… в пос… – Таммани понизил голос и пробормотал: – В определенный момент.

Юнец выглядел весьма забавно.

– Она выкрикнула: «Том Шонесси»… в определенный момент? – Казалось, Том был искренне удивлен. – На свете довольно много Томов. Не так ли, Таммани? – Он повернулся к Генералу, словно желая, чтобы тот подтвердил эту истину.

– По меньшей мере дюжина. – Генерал был серьезен.

– Она закричала «Том!», – возмущался юный Таммани. – Я знаю, что она имела в виду вас! Она постоянно только и о вас говорит! Может, считает, что вы самый очаровательный шельмец после… после Байрона! Что вы ей такое сделали? Я требую сатисфакции!

– Я встречался с его женой? – Том понизил голос, обратившись с этим вопросом к Генералу.

– Да, будь ты проклят, негодяй! – взревел Таммани. – На прошлой неделе в магазине на Бонд-стрит, где продаются деревянные игрушки! Ты увидел нас, поклонился и сказал что-то…

– Хорошо, – спокойно согласился Том. – Если это так важно для вас, то Генерал, как обычно, будет одним из моих секундантов. А время поединка – пусть это будет на заре, через пару дней. Я застрелю вас, а затем утешу вашу жену, оказав тем самым вам услугу. Ваша жена вряд ли будет тосковать, когда вас не станет. Вы – один из моих самых уважаемых гостей, Таммани, я не преувеличиваю. Окажите мне честь, займите свое место и насладитесь представлением в последний раз. В память о нашей теплой дружбе.

Том изобразил улыбку, теплую и одновременно полную сожаления.

Сильвия, наблюдавшая за этой сценой из своего укрытия, благоговейно приложила ладонь ко рту. Поистине это было изумительное представление.

Таммани несколько растерялся и выглядел уже не таким обиженным.

– Вы могли бы просто извиниться, Шонесси. И покончим с этим.

– Я бы непременно извинился, если бы сделал нечто такое, что этого требует.

Сильвии пришло в голову, что Том и на самом деле изрядно удивлен этой сценой. На его лице не было ни страха, ни раздражения.

Этакая непринужденная беседа о том, чтобы подстрелить друг друга. Сильвия невольно содрогнулась. Она вспомнила слова Роуз: лучший стрелок в Лондоне.

Таммани молча и сердито смотрел на Тома. Практические соображения явно были в разладе с его уязвленной гордостью.

С напитками в руках, не обращая внимания на происходящую драму, мимо прошествовал Бейтсон – человек, стреляясь с которым несколько дней назад Том сознательно промахнулся.