– Ну, выглядит она ничего, – уклончиво сказал Фэллон, не желая признаваться другу в том, какой милой он считает ее сестру-близняшку.

– Да, видимо, я должен быть благодарен, что не спас какую-нибудь каргу с острыми зубами, когтями и костлявой задницей. Как же мне повезло!

Его друг, кажется, был разочарован блюдом, которое ему преподнесла жизнь, и Фэллон сочувствовал ему, действительно сочувствовал, но у него были только следующие несколько минут, чтобы успокоить Хардеуэя и закончить этот разговор хоть на какой-то позитивной ноте. Ему нужно было вернуться к своей работе перед сегодняшним балом, или его завалит делами до утра и он не сможет присутствовать на балу. Ему нужно было найти нужные слова, чтобы как-то отвлечь друга от гнетущих мыслей.

– Самое худшее уже позади, – наконец произнес он.

– Ты так думаешь?

– Да. Когда ты сжег Бонд-стрит, все стали судачить о твоих нечистых делишках. Для тебя двери на любое светское событие были бы закрыты на всю оставшуюся жизнь. Власти узнали бы, что в этом замешано Общество, и был бы выдан приказ распустить его. Вы все остались бы без работы, без дохода.

– Я…

– Я уже не говорю о том, что подумала бы твоя семья об этом скандале, – сказал Фэллон, зная, что это козырь, который бьет все карты.

– Ты думаешь, что ты очень умный, да? – укоризненно взглянул на него Хардеуэй.

– Я и правда не дурак.

– Вздор! Я должен принять, что у меня теперь титул, да еще и дать согласие на брак с этой бабой, не так ли?

– Все верно.

– Но я могу остаться членом Общества запасных наследников?

Фэллон кивнул.

– Что ж, за нежеланные браки и титулы! – Хардеуэй поднял свой стакан с виски и залпом осушил его.

Фэллон встал, намереваясь оставить своего друга допивать виски, и осмотрел комнату. Этот день и все его проблемы были позади, его люди были заняты дружескими беседами или отдыхали после выполненной работы. На данный момент все его проблемы находились за стенами этого дома. И сегодня вечером он встретит эти проблемы с открытым забралом.

Только встретит ли он сегодня Изабель на балу? Фэллон надеялся, что сможет хотя бы краешком глаза увидеть ее. Но, если она каким-то образом узнала правду о его роли в этом деле, ему придется держаться подальше от нее. Лесные нимфы – изящные существа, но он предполагал, что они становятся довольно жестокими, когда что-нибудь вызывает их гнев. И если Изабель когда-нибудь узнает правду, ее гневу позавидуют самые злобные боги древнего мира.

– Да сколько можно восхищаться этим чертовым Брайсом! Меня тошнит от этого залитого сиропом бреда! – взревел Реджинальд и швырнул дневник через всю комнату.

Дневник упал на затоптанный пол перед дверью съемной комнаты, в которой он жил, и раскрылся. Прошло некоторое время, прежде чем он успокоился и уставился на маленькую книжицу. Он встал и поднял дневник.

Гнев ему сейчас не поможет, нужен холодный расчет. Он использует каждую крупицу информации, которую получил от этой дамы, чтобы покончить с ее отцом, а заодно и с Сент-Джеймсом. Сейчас, когда светский сезон в самом разгаре, он был почти готов сделать свой ход. Реджинальд вытащил старое ожерелье из кармана, провел большим пальцем по его золотой поверхности и отложил до подходящего момента. Открыв дневник еще раз, он обратился к следующей записи, написанной рукой Изабель.

– Скоро, Изабель. Уже скоро. Твой папочка и Сент-Джеймс пожалеют, что посмели тронуть меня.

Дневник Изабель Фэрлин

Февраль 1817 года

Весна 1817 года

– Я в порядке. В полном порядке, спасибо, что спросили, – пробормотала Изабель, и дама, повернувшись к ней спиной, двинулась в заполненный бальный зал. Весь вечер люди без конца задавали вопросы о Виктории, и только о Виктории.

Как ваша дорогая сестра?

Когда мы снова увидим счастливую леди?

Мы слышали, что готовится свадьба, это правда? Поскольку вашей сестры сегодня здесь нет, вы должны сообщить нам все подробности.

На эти и другие вопросы, сыпавшиеся отовсюду в зале, отвечала мать, и каждый раз ее взволнованность была окрашена в разные тона по интенсивности. Делая вид, что поправляет медальон на шее, Изабель перевела дыхание, чтобы успокоиться, и осмотрела бальный зал в поисках Эванджелины и Розелин. Или кого-нибудь из хороших знакомых.

Виктория всегда была на ее стороне в подобных ситуациях, заполняя любую паузу колкими комментариями о происходящем вокруг. Изабель до этого момента не понимала, как это неудобно – стоять у стены бального зала, но ей лучше побыстрее привыкнуть к своему новому положению. Она должна. Розелин и Эванджелина не могли остаться с ней навсегда. Однажды они будут заняты своими мужьями и семьями. А Изабель будет все так же стоять у стены, даже без сестры, которая могла бы составить ей компанию…

Нет! Изабель продолжит свой собственный путь, как Виктория выбрала свой. Взглянув на толпу, собравшуюся по периметру, она сделала шаг назад, ближе к ряду высаженных в кадки деревьев, которые выстроились вдоль стен бального зала. Вдали от окружающих ее групп людей она теперь могла наблюдать и, возможно, шпионить за своим тайным поклонником. Нет, здесь такая давка, что лучше отойти подальше. Она сделала еще один шаг назад.

– Когда вы попросили меня показать жизнь, которую я вижу своим зорким пиратским взглядом, я и не думал, что вы намереваетесь ходить туда-сюда, не разбирая дороги.

Изабель повернулась и посмотрела на Сент-Джеймса. Наконец-то она нашла друга на этот вечер. Ах, она бы с благодарностью обняла его. На самом деле она этого не сделала, но в душе – да. Сент-Джеймс! Она была не одна – у нее был он! И пусть он отказывается танцевать, но вряд ли пойдет под венец в ближайшее время, в отличие от других ее друзей. Она была спасена.