– Не понимаю. Чего такого уж страшного в том, что мужчина хочет сделать женщину своей? Это, что, ужасное преступление? Разве я говорил о насилии? Или о том, что у вас нет выхода?

– Нет.

Он наступал. Прямо как танк. И мне ничего не оставалось как: либо бежать, либо стоять и смотреть как эта махина надвигается.

Бежать от разговоров по душам я не привыкла.

Приходилось испытать все удовольствие от того как тебя накрывает огромная хищная тень и терпеть, чтобы не сделать ноги.

Мда. Не хотела бы я оказаться на месте спаринг партнеров Беркута. Схватку проиграешь еще до ее начала. На одном страхе перед противником.

– Тогда в чем дело? Я раскрыл все карты. Сейчас я зову тебя к себе для защиты.

– А потом? – ковырялась я в планах Беркута.

– Что потом? – продолжал он хмуриться

– Потом. Когда защита мне уже не потребуется. И я, ну допустим, просто предположим – сделаю вам дизайнерский проект?

– Вот тогда и решим.

– Решим?

– Да. Я – что дальше делать. А ты – как со мной поступить.

– То есть мое мнение важно?

Беркут выматерился. Ирина снова поперхнулась. Алексей опять выполнил операцию «многофункциональный робот приведет вас в чувство быстро и эффективно» и замер.

– Да, мать твою! Твое мнение важно! Что заставляет тебя считать иначе?

– Не знаю…

– Я мог забрать тебя у тех ублюдков и увезти к себе. Нет?

– Да.

– Я мог шантажировать тебя. Мол, если не согласишься – то и защиты не получишь? Так?

– Э-э… А вы будете?

Еще одно матерное ругательство стало частью веселой птичьей трели, что разлилась над нашими головами.

– Да, мать твою! Я все равно буду тебя защищать! Но в моем доме для тебя безопасней. Как и для твоей подруги, к слову.

Он словно только что о ней вспомнил. Бросил быстрый взгляд на Ирину и вновь сосредоточился на мне. Весь и сразу.

– Мне нужно подумать… – протянула я.

– Некогда думать! – прорычал Беркут. – И сына твоего привезут ко мне. Как только дашь согласие… Э-э-э… Если дашь.

Я вздрогнула и в ужасе уставилась на Беркута.

– Ддумаете…

Рука потянулась к сотовому, и тут же ее накрыла громадная ладонь Беркута. Горячая и крепкая, как раскаленный на солнце камень.

– Его уже взяли под охрану мои люди. Не паникуй. С ним ничего плохого не случится.

– Э-э-э…

– Няню я для него уже нашел. Твоя родственница тоже хочет с ним заниматься. Пока все не уладится. Так что она едет с мальчиком. Если ты согласишься.

Мне понравилось, что теперь «когда» заменили на «если».

– Эти ублюдки и их дружки настолько опасны? – я повернулась к Алексею.

Тот «включился» сразу же и полностью.

– Ну я не знаю. Но они из банды, мстительные. Полные отморозки. Пока ребенком они не интересовались вовсе. Но думаю, что меры не лишние.

Я снова посмотрела на Беркута. Да, я понимала, что он едва сдерживается и что терпение мужчины определенно трещит по швам. Но мне было необходимо еще раз уяснить, договориться и убедиться. Именно потому, что теперь в дело втянут мой сын. А это все радикально меняло.

Я не могла ничем рисковать, включая собственное душевное состояние. Потому, что прежде всего я мать и только потом – женщина.

Поэтому я рискнула испытать терпение Беркута на прочность решающей чередой вопросов.

Возможно, со стороны все выглядело так, будто я тяну время, а заодно издеваюсь над Бориславом. Но я знала этого мужчину всего один день. Один! День! И должна была доверить ему то, за что отдала бы жизнь, не колеблясь. Своего ребенка. То чем я не рискнула бы ни при каких обстоятельствах.

– А если я откажусь? В смысле ехать к тебе домой? И там пережидать все эти гадости?

– Организую тебе защиту.

– Бесплатно?

Я вскинула бровь. И добавила, прежде чем Беркут собрался ответить:

– То есть мне это ничего стоить не будет?

– Нет! – утробно прорычал Беркут.

– Вы же понимаете – о чем я? Не только в денежном смысле стоить?

– Да. В смысле, понимаю! – в его голосе вибрировало рычание.

– Так мне это ничего стоить не будет? Включая нематериальные моменты? Включая интимные контакты и прочие подобные вещи?

Беркут убрал руки со стола. Поменял положение на скамейке.

Выпрямился, будто шест проглотил. И я замерла, в ожидании такого важного для себя ответа.

Беркут набрал в грудь побольше воздуха и произнес практически спокойно, но в голосе его звенел металл:

– Я понял, о чем ты спрашиваешь. Ничего тебе это стоить не будет. Я не стану принуждать тебя к интиму, потому, что взял тебя под защиту! Я не трону тебя без согласия! И защищу всеми возможными способами. Эти твари еще очень пожалеют, что вообще о тебе вспомнили.

Коснулись тебя второй раз! Да и о первом еще поплачут!

Последние слова он сказал так, что я аж отклонилась от напора. Хотя прекрасно понимала – Беркут злится вовсе не на меня. Однако инстинкты сработали раньше, чем включился рассудок.

Силу психической атаки Борислава, его сбивающих с ног эмоций, я оказалась пока не готова выдержать.

Беркут опять зарычал, ударил кулаком по столу и выпалил:

– Да прекрати уже от меня шарахаться!

Наверное, если бы могла – я бы уже опрокинула сиденье. Настолько я пыталась с ним слиться, или даже на нем отодвинуться.

Беркут оценил все и явно обдумал.

Несколько минут просто сидел, сжимая и разжимая кулаки. Выпятив упрямый лоб и хмуря густые красивые брови.

А затем попытался улыбнуться. Получилось настолько плохо, что уж лучше бы даже и не старался.

– Я хотел сказать. Я не причиню тебе вреда. Никогда. Не стоит меня бояться. И я скорее кастрирую себя, чем возьму тебя силой. И скорее себя ударю, чем применю силу к тебе.

Теперь он говорил почти вкрадчиво. Во всяком случае, достаточно мягко, чтобы меня не тянуло сбежать. Просто развернуться и дать деру.

К тому же слова Беркута… Вот даже не знаю. Никто, ни один мужчина не говорил мне подобного.

Я просто застыла, словно стеклянная и неотрывно смотрела на Борислава.

А Ирина покосилась на меня так, словно я замучила ее любимого хомячка. И бедная зверушка страшно, ну просто невыносимо страдает.

Почему-то в голове начала крутиться песня: «На костер ее! На костер ее! На костер ее!»