Я замерла на месте, не зная, куда девать взгляд — потому что он так и норовил прилипнуть. То к странной метке на груди дин Ланнверта, на том же самом месте, что у меня, и, кажется, с тем же самым узором, только белой, словно выжженной на золотистой коже. То к плоскому животу с пластинами мышц и узкой дорожкой волос, ведущей к паху, то к усыпавшим рёбра белым шрамам, которые не портили его, а вовсе наоборот — делали ближе, земнее, реальнее.

По-моему, я даже забыла, как дышать. Нужно было уйти, гневно осадить его, возмутиться неподобающим поведением, но я, как заворожённая, продолжала изучать его тело.

Когда я, спохватившись, подняла взгляд, дин Ланнверт смотрел на меня сверху вниз и нагло улыбался. Нагло, вальяжно, расслабленно — он даже прислонился к косяку, словно не было ничего на свете интереснее, чем наблюдать за моей реакцией.

Я моментально вспыхнула. Отвернулась и решительным шагом направилась в спальню. Раз уж воспользоваться умывальней я сейчас не могу, посижу почитаю и подожду, пока он закончит.

Дин Ланнверт не останавливал меня, но его взгляд я чувствовала спиной. Он обжигал и будоражил, подталкивал обернуться.

Слава богам, когда через пятнадцать минут я тихонечко подобралась обратно к двери ванной, внутри уже никого не было.

Я воровато зашла и медленно начала осматривать помещение. Вторая дверь обнаружилась в том самом месте, на котором я её помнила. Белая в белой стене — неудивительно, что я не заметила её при беглом осмотре. И всё же, как низко, как подло с его стороны!.. Как будто мы супруги…

Щёки невольно полыхнули жаром при этой мысли, и я вспомнила его тело, покрытое маленькими капельками воды, белое полотенце на сухощавых бёдрах, сильные руки, как-то почти высокомерно, пренебрежительно сложенные на груди. И взгляд, его дерзкий, невыносимый, раздевающий взгляд.

К сожалению, я не нашла на двери ни замка, ни даже щеколды. Из-за этого мыться пришлось очень быстро, постоянно оглядываясь в сторону половины дин Ланнверта. Немного успокаивала мысль, что стойка с полотенцами и банными халатами, которую я старательно пододвинула на нужное место, помешает ему сразу увидеть меня — но ведь это же дин Ланнверт. Он с огромной радостью застанет меня обнажённой и будет смеяться, любуясь, как я краснею и пытаюсь убежать.

Глава 11

На завтрак я всё же немного опоздала. Остальные уже начали, и, подойдя к столовой, я расслышала негромкий перестук столовых приборов и звон бокалов. И ещё тихую речь вполголоса.

Я остановилась, прислушиваясь. Пусть говорят, что подслушивать благородной девушке негоже, но сейчас я лазутчица в стане врага. К тому же, в глубине души мне самой очень хотелось знать, о чём они разговаривают, когда меня нет рядом.

— …на королевский приём, — донёсся обрывок фразы дин Ланнверта. — Поставлю Рейборну ультиматум.

— Ты всерьёз? — я узнала голос одного из близнецов. — Сам же отговаривал от открытой конфронтации, мол, слишком опасно.

— Теперь у меня появился козырь. Не скажу пока, какой именно, ещё слишком рано.

Я вся внутренне сжалась. Он говорит обо мне, ошибки быть не может. Это я его козырь и возможность поймать отца на крючок его отцовских чувств.

— Мы же одна команда, ты нам не доверяешь? — голос соратника звучал недовольно. Второй близнец тут же поддакнул.

— Дело не в этом, просто сейчас ещё рано. Закрыли этот вопрос, он не обсуждается.

— …как скажешь, — стук приборов возобновился.

Я ещё некоторое время стояла неподвижно. Дин Ланнверт не хочет говорить обо мне. Почему? Боится, что разгласят, подозревает предательство? Или просто не хочет, чтобы об этом знал кто-либо ещё, хочет оставить мой секрет себе, владеть им единолично?

В таком случае мне нужно как можно теснее подружиться с близнецами и выведать у них, о той ли метке они вели речь и как её снять. Пока они не узнали, что я дочь ненавидимого ими Рейборна.

Сзади послышалось шарканье: слуги понесли горячее. Я притворилась, что запнулась, поправила совершенно не требовавший этого подол и шагнула в светлое помещение столовой. Окинула взглядом собравшихся.

Дин Койоха, как всегда, безмятежный и невозмутимый. Двое одинаковых светловолосых, в синих костюмах, близнеца. И дин Ланнверт, со своим жёстким пристальным взглядом. Четверо таких разных и в то же время по-своему привлекательных мужчин. Четверо врагов графа Рейборна и его бедной дочери.

Я сделала книксен и молча заняла своё место.

После завтрака я отвела в сторону дин Койоху. Тот удивился, приподнял брови, верно, ожидая, что я снова стану докучать ему вопросами о платьях — но на этот раз меня беспокоила совсем другая вещь.

— Погода такая хорошая, вы не хотели бы прогуляться по саду?

— С превеликим удовольствием, — дин Койоха подал мне руку.

Я молчала, пока мы не оказались на месте и я не завела его в укромный уголок, со всех сторон загороженный пышными кустами. Там нервно облизнула губы и разом, чтобы лишить себя пути отступления, спустила платье с плеч.

Дин Койоха вспыхнул густым смуглым румянцем — как-то моментально, враз. Бросил по сторонам растерянный взгляд.

— Посмотрите же, — возмущённо шепнула я ему. Повела плечами, указывая на то, что хотела ему показать — разросшуюся цветочным узором чёрную метку.

Он наконец взглянул. Губы его сложились в маленькое «о». Он даже приподнял руку, как будто хотел коснуться, и в последний миг одумался, опустил, не дотронувшись.

— Вам знакома эта метка?

— Да, нейди Келина, — со смущением он справился, но теперь на благородном лице появилось сожаление. — Это изобретение Сейджа. Клятва верности и гарантия одновременно. У нас у всех стоят подобные. Правда, узор несколько меньше.

Он, чуть-чуть помедлив, расстегнул пуговицы светло-зелёной рубашки. Я не удивилась, увидев на правой стороне груди чёрную метку, похожую на ту, что дин Ланнверт ставил мне вначале.

— Что она требует и запрещает? — уж вряд ли дин Ланнверт ограничил соратникам передвижения по поместью.

— Беспрекословного подчинения, — это, видимо, был ответ на первый вопрос. — Если Сейдж сочтёт нужным, он может приказать нам что угодно, и эта клятва заставит нас подчиниться, пусть даже мы бы этого не хотели. К его чести, должен добавить, что пока он ни разу этим не воспользовался. А взамен он делится с нами всем, что ему удаётся узнать, показывает свои разработки, обучает. Каждый из нас принял это условие добровольно.

Восхваления в адрес проклятого наглого дин Ланнверта встали мне поперёк горла. Заносчивый подлец! Только и может, что пускать пыль в глаза.