Но герцог, казалось, не слушал ее. Он смотрел на нее с таким выражением лица, что Олетта смутилась.

— Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей! — сказал он. — Когда мы поженимся? Ведь нужно спросить согласия твоего отца?

Только тут Олетта вспомнила, сколько всего придется ей объяснять. В полной растерянности она предложила:

— Давай я покажу тебе… книги. Наверное, тебе лучше взять их… взять их к себе в спальню.

— Конечно! — согласился герцог. Однако вид у него по-прежнему был отсутствующий, а глаза не отрывались от ее губ.

Внезапно он притянул Олетту к себе и начал целовать, яростно, чувственно, требовательно, так, словно боялся ее потерять.

Сидя в Лондонском поезде, Олетта думала, что вела себя очень умно.

Никогда еще ей не приходилось делать что-то самостоятельно, и теперь она чувствовала, что в ней просыпается американская кровь, которая придавала сил во всех неприятностях.

Покинув герцога и отправившись спать, она потеряла всякую способность рассуждать; ей казалось, что она попала в волшебную сказку, окружившую ее тысячью радуг, от блеска которых слепли не только глаза, но и сердце.

Она знала, что герцог чувствует то же самое, потому что, даже получив найденные ею книги, он взглянул на них не слишком внимательно. В основном его глаза были прикованы к ее губам, словно в мыслях он продолжал ее целовать.

— Мы обсудим все завтра, — почти механически проговорил он, и Олетта поняла, что отпустить ее ему было так же трудно, как ей самой трудно было уйти.

Рука об руку они подошли к двери библиотеки, и только тут Олетта вспомнила, что на ней один пеньюар, и лакей в холле не должен ее увидеть.

Они с герцогом так хорошо понимали друг друга, что он прочитал ее мысли прежде, чем Олетта заговорила. Герцог улыбнулся и произнес:

— Ты выглядишь прекрасно, моя дорогая. Твои волосы — словно заклятие, околдовавшее меня навеки. И все-таки мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь, кроме меня, видел тебя одетой в этот наряд.

В его голосе прозвучала такая страсть, что Олетта затрепетала. Подняв голову, она увидела глаза герцога и долго не могла оторваться от них.

— Я должна… покинуть тебя, — пробормотала она наконец.

— Но ненадолго, — ответил он. — Завтра мы договоримся о свадьбе, а уж потом ты никогда не покинешь меня, моя дорогая.

Чувство, которое Олетта ощутила при этих словах, было почти пугающим. Она с трудом нашла в себе силы произнести еле слышно:

— Я должна идти… и пожалуйста… пожалуйста, будь осторожнее с книгами.

Не оглядываясь, она, словно привидение в белом саване, побежала по коридору к лестнице. Только когда тени поглотили ее, герцог смог глубоко вздохнуть; потом он вернулся в библиотеку, чтобы погасить свет и запереть дверь.

В спальне Олетта, не раздеваясь, бросилась на кровать и долго лежала так, чувствуя, как ее захлестывает необъятное счастье.

С большим усилием она заставила себя вспомнить, что скоро придется рассказать герцогу всю правду, и начала прикидывать, как' это сделать получше.

В конце концов Олетта сняла пеньюар и забралась в постель. Она решила, что в первую очередь необходимо съездить домой и предупредить мистера Бэрона, чтобы он не приезжал в Гор раньше, чем они с отцом нанесут визит герцогу.

«Убедить его будет непросто», — подумала она.

Сознание того, что это будет очень, очень сложно, омрачало ее настроение до самого Лондона.

Проглядев лежавшее на столике железнодорожное расписание, Олетта узнала, какой поезд идет через ближайшую к Гору станцию. Она понимала, что, если не хочет объясняться с герцогом — а это было совершенно невозможно, — ей надо уехать до того, как он проснется.

Еще не было четырех утра, когда Олетта позвонила, и через несколько минут в комнату вбежала горничная.

— Вы заболели, мисс? — взволнованно спросила она с порога и замерла с открытым ртом, глядя, как полуодетая Олетта запихивает в сундук свои платья.

— Нет, я не заболела, — ответила Олетта, — но мне нужно немедленно уехать в Лондон. Я собираюсь сесть на поезд в четыре десять.

К счастью, спешка спасла ее от лишних вопросов, а горничная не смогла предупредить экономку или, что было бы гораздо хуже, мистера Хэнзарда.

На станцию ее отвез крошечный экипаж. Кучер сидел на ящике с сундуками. Это ясно показывало, что слуги считают Олетту не слишком важной персоной.

По дороге Олетта думала, что доехать от Лондона до дома будет для нее настоящим подвигом.

В Паддингтоне она велела носильщику забрать сундуки из багажного вагона и проводить ее к наемному экипажу. Кеб довез ее до маленького домика, где жила нянюшка и гостила Марта.

Две пожилые женщины как раз заканчивали завтракать, когда появилась Олетта. Марта была поражена.

— Мисс Олетта! — воскликнула она. — Откуда вы взялись в такую рань? И почему, скажите на милость, вы приехали в кэбе?

— Я объясню это по дороге домой, — ответила Олетта. — А сейчас я хочу поздороваться с нянюшкой и сказать ей, как я рада ее видеть.

Она поцеловала старую няню, та сразу заахала и, не уставая повторять, какой красавицей стала Олетта, налила ей чаю.

Пока Олетта пила чай, Марта собрала вещи. Времени на разговоры не было, но как только они сели в поезд, Марта потребовала, чтобы ей объяснили происходящее.

— Мне нужна твоя помощь, Марта, — сказала Олетта. — 1 ы же всегда была готова помочь мне.

— Не сделаю ничего, чего не одобрил бы ваш отец, мисс Олетта, и вы это прекрасно знаете! — решительно заявила Марта, но любопытство пересилило, и она попросила: — Расскажите-ка, что вам нужно.

— Во-первых, я хочу, чтобы ты пообещала не говорить отцу, что я была в Лондоне, — сказала Олетта. — А если он все же узнает об этом от мистера Аллена, скажи, что мы с тобой ездили к няне.

— Да что же это такое делается? — возмутилась Марта. — Мне все это не нравится, вот так-то, юная леди! Я поняла, что тут что-то нечисто, еще когда вы не взяли меня к леди Грейсон.

— Только, пожалуйста, Марта, не задавай слишком много вопросов! — взмолилась Олетта. — Я устала, я волнуюсь, и, честно говоря, у меня ужасно болит голова.

Олетта закрыла глаза и откинулась на сиденье, зная, что Марта так любит ее, что не станет приставать с расспросами.

Вернувшись домой, Олетта почувствовала себя так, словно сон внезапно сменился реальностью. В самом ли деле она ездила в Гор? Была ли она достаточно хорошей актрисой, чтобы сыграть роль дочери эксперта? И ведь несмотря ни на что, их любовь оказалась так сильна, что он попросил ее руки…

Олетта подумала, что ни за что не поверила бы в эту историю, если бы прочла о ней в какой-нибудь книге. В отличие от простых смертных герцоги не женятся по любви, да еще так стремительно. Как говорил отец, для аристократа женитьба — сугубо деловой акт, причем обе стороны стараются извлечь из него максимальную финансовую выгоду.