Его черные с узким разрезом глаза с женственной томностью во взгляде внимательно прощупывают меня.

– Так как, вы говорите, вас зовут?

– Симбалли.

– Красивое имя. Оно напоминает мне цимбалы, чуть грубоватую музыку, танец. Я слышал о каком-то Симбалли, раньше он работал в строительстве.

– Это мой отец.

Застекленная двустворчатая дверь, отделяющая нас от комнаты с телетайпами, отворяется, и в комнату входит девушка с листом бумаги, который она протягивает Турку. Тот просматривает, кивает головой в знак согласия и говорит: «Двадцать тысяч». Мне с трудом удается оторвать взгляд от всех этих обнаженных женских тел, совершенно прекрасных в своей естественной красоте.

– Хаятт мне также рассказывал, что вы страстный любитель конных скачек, что вы ежечасно отслеживаете скачки во всем мире и вкладываете в пари огромные деньги.

Девушка с телетайпа ушла.

– У вас, мне кажется, было ко мне предложение, – говорит Турок.

Лежа на спине и бесстыдно раскинув ноги, мне улыбается девушка. Ей шестнадцать или семнадцать лет. Это блондинка с необыкновенно светлой кожей.

– Пять месяцев назад вы предоставили французу по имени Анри-Жорж Ландо займ для финансирования работ по реконструкции ресторана на Елисейских Полях. Я хотел бы выкупить его долговую расписку.

– Известна ли вам сумма?

– Четыре с половиной миллиона франков. Я предлагаю вам пять.

– Наличными?

– Наличными. И любой удобный для вас способ оплаты.

– Откуда у вас такие деньги? От отца?

– Я сам заработал каждый цент.

Я догадываюсь, каким будет следующий вопрос, и поднимаю руку, чтобы его предупредить:

– Мне двадцать два с половиной года.

Турок касается рукой бугорка Венеры юной блондинки – той самой, что улыбалась мне, и запускает пальцы в белесую поросль лобка. Девушка вскрикивает от боли. Черные с узким разрезом глаза Турка задумчиво смотрят вдаль.

– Симбалли… Мне нравится это имя. Это красивое имя, напоминающее мне танец.

– Я без ума от радости.

Чувствую, что он откажется.

– Но мой ответ – нет, – говорит Турок, по-прежнему глядя куда-то вдаль. Его рука все еще ласкает живот девушки, которая улыбалась мне и была за это наказана.

– Я не продам вам это долговое обязательство, Симбалли, и дело не в деньгах. Случилось так, что именно я поручился сохранить его. Кое-кто выступил гарантом.

Как вспышка, срабатывает чутье:

– Банк Мартина Яла из Женевы.

Бездушные глаза любителя женских прелестей смотрят на меня в упор.

– Кто та девушка, что привезла вас сюда?

– Подруга.

– Какая подруга?

– Подруга.

– Мне сказали, что она высокая и очень красивая.

Я пожимаю плечами. Поворачиваюсь, смотрю на телетайпы, у меня возникает идея, и я спрашиваю, как бы ни к кому не обращаясь:

– А сейчас где-нибудь проходят скачки?

– В Сан-Диего, в Калифорнии.

– Начались?

– Первый забег уже состоялся.

По его голосу я понял, что он догадался, куда я клоню. Он тут же добавляет: «Мы могли бы это сделать в третьем забеге». Знак через застекленную дверь, и нам приносят список участников забега. Их одиннадцать.

– Вы понимаете что-нибудь в лошадях?

– Многое. Я знаю, например, что у них четыре ноги.

Он вручает мне список.

– Выбирайте своего фаворита.

Я читаю имена, которые мне ничего не говорят. Выбираю наугад и называю:

– Серебряный Дракон, стартовый номер пять.

Быть может, я выбрал эту кличку из-за драконов, развешенных повсюду на улицах Гонконга по случаю китайского Нового года?

– Ваш выбор мог быть и хуже. Ставка четырнадцать к одному. Вы хотите сделать ставку?

Я отвечаю:

– Давайте договоримся: если моя лошадь победит, вы продаете мне долговое обязательство.

Он улыбается:

– Хорошо. И сколько вы ставите на Серебряного Дракона?

– Один фунт.

– Только победа. Второе и третье места не рассматриваются.

– Идет.

Он с торжественным видом дает распоряжения. Негритянка с восхитительными бедрами передает по телетайпу заключенное нами пари на расстояние в восемь или девять тысяч километров.

– Я, пожалуй, последую вашему примеру, – говорит Турок. – Для меня это будет десять тысяч долларов. Это действительно вам не интересно?

– Нет.

Внезапно в комнате, где мы находимся, наступает какая-то особо напряженная тишина. Чтобы как-то прервать ее, я спрашиваю:

– И сколько времени все это займет?

– Десять или пятнадцать минут.

Позади меня открывается дверь, на миг пропуская шум телетайпов, затем с резким звуком захлопывается. Голос Уте:

– Ты меня звал?

– Убирайся отсюда.

– Постойте, вы нас нисколько не беспокоите, – обращается Турок к датчанке. – Скорее наоборот. Я прошу вас остаться.

Чтобы доказать свои слова, он встает, опираясь на животы и груди. Мы с ним примерно одного роста, но он намного массивнее и весит около ста килограммов. Он начинает вертеться вокруг датчанки. В это время в комнате вновь появляется негритянка с телетайпа: у нее новости.

– Результаты второго забега, – объясняет Турок. – Выиграл фаворит, сегодня определенно день фаворитов. У вашего Серебряного Дракона, по-видимому, подрезаны крылья: четырнадцать к одному. Да и не его дистанция.

Он продолжает обхаживать Уте, почти касается ее. Он стоит прямо перед ней, уставившись маслянистыми глазами на обнаженное тело в вырезе шубы. Уте улыбается мне.

– Спокойно, Фрэнки, – говорит она. – Я отшвырну этого кота, когда захочу.

Руки Турка поднимаются и осторожно прикасаются к полам шубы.

– Шведка?

– Датчанка, приятель, – отвечает Уте. – Разве не видно?

Очень медленно, сантиметр за сантиметром, Турок разводит в стороны полы шубы. На какой-то миг замирает в нерешительности. Мотнув головой в мою сторону, он говорит:

– Симбалли, вам очень хотелось бы расквасить мне физиономию, не правда ли?

– Возможно, – отвечаю я.

– И вы полагаете, что это удалось бы?

Турок подступает ближе к Уте и целует соски ее грудей.

– Я мог бы, конечно, попробовать.