— Что ты слышала? — спросил Монте, усаживая ее себе на колени.

— Я не слышала, — ответила она, прильнув к нему, — я знаю исходя из логики. Когда весь этот хаос уляжется, они соберут все факты воедино и придут за тобой сюда.

Монте залюбовался ее длинными ресницами, отбрасывающими мягкие тени на скулы.

— Тогда нам обоим лучше немедленно отсюда уйти, — сказал он.

Пеллеа отвернулась и покачала головой:

— Нет. Ты уйдешь, а я останусь здесь.

Он поморщился. Неужели она не понимает, что ее ждет, если она останется?

— Как я могу тебя оставить разбираться с последствиями?

— Ты должен уйти. — Пеллеа провела кончиками пальцев по щетине у него на подбородке, словно не смогла удержаться. — Когда Леонардо проснется, он захочет узнать больше о своем новом знакомом и начнет его искать. Он быстро догадается, что незнакомец, вторгшийся в замок, и граф Реваншский — это одно и то же лицо. Разумеется, первым делом его люди придут ко мне и перевернут здесь все вверх дном. Если они найдут доказательства твоего пребывания здесь…

Осознав, что ей не меньше, чем ему, угрожает опасность, Пеллеа резко замолчала и уставилась на него широко распахнутыми глазами.

Монте думал о том же. Оставить ее здесь будет для него настоящей пыткой. Он начал ломать себе голову, лихорадочно искать выход из ситуации. Чем дольше он мучился, тем больше понимал, что выхода нет. Он сможет защитить ее, только если она оставит своего отца и уйдет с ним. Но вероятность такого поворота событий ничтожно мала.

Ему пришла в голову одна идея, но он сразу отмел ее. Все же он постоянно в мыслях возвращался к ней. Что, если он покажет Пеллеа потайной ход наружу? Если ей будет угрожать опасность, она сможет уйти через него.

Люди Гранвилли непременно явятся к ней, и даже если не найдут ничего, что указывало бы на ее связь с ним, у них все равно останутся подозрения. К счастью, благодаря высокому положению ее отца самое серьезное, что они могут с ней сделать, — это посадить ее под домашний арест. То есть запретить ей покидать свои покои. Но если ее отец умрет, или Леонардо начнет ее ревновать, или произойдет что-то еще, последствия могут быть для нее гораздо серьезнее. В этом случае выход наружу, о котором больше никто не будет знать, станет для нее спасением.

Все же Монте не торопился делиться с ней своим секретом. В глубине души он всегда знал, что она его не предаст. Но что, если за ней кто-нибудь проследит? В этом случае сторонники Де Анжели не смогут проникнуть во дворец и осуществить захват власти. Нет, он не может пойти на такой большой риск. Или может?

— Монте, — произнесла она, прервав его размышления, — отец Леонардо плохой человек.

— Правда? — Монте подумал о жалком существе, которое только что видел. — Какое неожиданное открытие!

— Я серьезно. У Леонардо, в отличие от него, есть положительные качества.

Монте серьезно посмотрел на нее:

— И эти положительные качества делают его хорошим кандидатом на роль мужа?

Она прищурилась:

— Монте.

Он крепче ее обнял.

— Ты не можешь так страстно меня целовать и при этом думать о браке с Леонардо. Одно противоречит другому, Пеллеа. Я уже говорил тебе это раньше.

Сказав это, Монте снова накрыл ее губы своими. С каждым поцелуем его желание становилось все сильнее, сводя его с ума. Зарывшись лицом в ее волосы, он вдохнул их аромат.

Повернувшись в его объятиях. Пеллеа обвила руками его шею и тесно прижалась к нему, словно желая слиться с ним в единое целое. Он покрыл поцелуями ее шею, и она тихо застонала от наслаждения. Ее маленькие ладони скользнули под его рубашку, и он едва удержался от того, чтобы не овладеть ею здесь и сейчас.

Он хочет ее так, как не хотел прежде ни одну женщину. Это желание горит внутри его, подобно огромному пламени. Он и прежде испытывал к ней это чувство, но не демонстрировал его. Сейчас всего на несколько секунд он позволил ей почувствовать это желание.

Пеллеа могла бы испытать потрясение. Могла бы посчитать, что он зашел слишком далеко. Но она почувствовала силу его страсти и с готовностью приняла ее. Она тоже безумно его хочет, но сейчас не время для подобных вещей. С этой мыслью она решительно отстранилась.

— Ты не можешь принадлежать Леонардо, — неистово заявил он, по-прежнему держа руку на ее затылке. — Ты принадлежишь мне.

Пеллеа попыталась покачать головой.

— Я выйду за него замуж, — твердо сказала она. — Я говорю тебе об этом с утра. Не знаю, почему ты меня не слушаешь.

Все было бы намного проще, если бы она могла сказать ему правду, но это невозможно. Разве он поймет, что она нуждается в Леонардо даже больше, чем он в ней? Она в ловушке. Если она не выйдет замуж за Леонардо, то ее жизнь в амбрийском консервативном обществе станет невыносимой.

Рождение детей вне брака в Амбрии не редкость, но вызывает всеобщее осуждение. Женщина, имеющая внебрачного ребенка, считается опозоренной и утрачивает доверие окружающих. Разумеется, это несправедливо, но ничего не попишешь.

— Ты не любишь Леонардо, — произнес Монте. Он говорил ей это и раньше, но она отказывалась принять правду. Наверное, ему следует повторять ее снова и снова, пока ей не надоест себя обманывать.

Отойдя от него, Пеллеа обхватила себя руками, как будто внезапно замерзла.

— Мне надоело это повторять, но я должна выйти за него замуж. Почему ты не можешь это принять?

Монте цинично усмехнулся и кивнул:

— Значит, ты признаешь, что это брак по сговору? Своего рода сделка?

— Да. Наш союз объединит власть двух семей. Это необходимо для более успешного управления страной.

— И ты думаешь, что он продолжит тебя хотеть. Даже если заподозрит…

— Я уже говорила тебе, что любви в этом союзе места нет. Это деловое соглашение, и я так же нуждаюсь в нем, как и Леонардо.

— Нуждаешься? — Монте уставился на нее. — Зачем тебе это нужно?

Пеллеа закрыла глаза и покачала головой:

— Возможно, «нуждаюсь» слишком громко сказано. Главным образом я делаю это ради своего отца.

Монте не поверил ей. Есть еще что-то, что она ему не говорит. Прищурившись, он пристально посмотрел на нее. Трудно поверить, что она предпочитает подобную сделку браку по любви. Но ведь сам он не предлагал ей брак по любви, не так ли? Он не предлагал ей даже постоянной дружбы. Так какое он имеет право жаловаться? Никакого. И все же он должен каким-то образом остановить это безумие.

— Хорошо, у Леонардо есть власть, — задумчиво произнес он, — но где у тебя власть?

Пеллеа резко поднялась. Глаза ее неистово засверкали. Ей не по душе этот допрос, поскольку у нее нет убедительных ответов.