И он входит в дом со мной на руках, точно так же, как делал это целую неделю после того, как мы поженились.

Джек

Либби позволяет взять себя на руки. Она покорна и молчалива. Раньше она была совершенно другой. Обычно она заливается смехом и требует, чтобы я немедленно поставил ее на землю. Они грозит мне всякими несчастьями, которые постигнут меня, если я вдруг ее уроню. И еще она легче, чем обычно, но это потому, что последнюю неделю она почти ничего не ела.

Мне очень нравится то, что у Либби отменный аппетит. Она так набрасывается на еду, как будто делает это последний раз в жизни. Она ест немного, но с энтузиазмом. Она рассказывала мне, что в первый год аспирантуры жила только на супе, хлебе, бобах и домашнем ганском рагу, которое мама присылала ей из Лондона.

— С помощью специй любую еду можно сделать съедобной, — поясняла она, — но, Господи Боже мой, как же я от этого устала! Теперь я покупаю самую дорогую еду, которую только могу себе позволить. И я никогда не допускаю, чтобы что-нибудь испортилось, поскольку знаю, что такое голод.

Последние несколько дней лишили ее привычного аппетита. Теперь ей удается съесть только несколько ложек супа.

Я заношу ее в столовую, чтобы показать ей, что я тут сделал, и продолжаю держать ее на руках, пока она обводит взглядом комнату. Я перенес вниз почти все из нашей спальни: комод, в ящики которого аккуратно сложил все ее любимые вещи, небольшой телевизор и DVD-проигрыватель, тумбочки с изящными прозрачными светильниками… На ее тумбочке стоит фотография, на которой мы с Бенджи сняты в парке после особенно упорного футбольного сражения. На полу лежат два огромных коврика в форме сердец, которые она перевезла из своей предыдущей квартиры. Я даже прикрутил к двери вешалку с крючками для наших халатов. Единственное, что я не принес сверху, — это кровать. Она новая. Мне пришлось обойти все мебельные магазины, но зато она — точная копия железной кровати, которая стояла в ее квартире. Это была первая кровать, на которой мы занимались любовью. Я купил ее, чтобы напомнить Либби, что я ее люблю и, несмотря ни на что, ценю каждый момент нашей с ней жизни. 

Прежде чем Либби переехала ко мне, Грейс купила нам гору нового постельного белья, а Энджела — сушильный шкаф, полный новых полотенец. Обе заявили, что это свадебные подарки. Я позвонил Грейс, чтобы поблагодарить ее, а также поинтересовался, зачем нам новое белье. Она отлично знала, что имеющегося у нас хватит на небольшой отель.

— Какая женщина захочет спать на простынях, купленных предыдущей женщиной? — с убийственным сарказмом вопросила она. — Новая кровать, новое белье. — Новая кровать? — удивился я.

— Скажи мне, что ты купил новую кровать и не заставляешь Либби спать на вашем с Евой брачном ложе, — развила Грейс мою мысль.

Ее слова заставили меня задуматься. С тех пор как мы решили пожениться, Либби несколько раз ночевала у меня. Но всякий раз она пыталась вернуться домой, утверждая, что там теплее, или ссылаясь на то, что дома ее окружает привычная обстановка.

— Бог ты мой, какой же ты дремучий! — вздохнула Грейс.

— Так она поэтому все время порывается перевезти ко мне свою кровать? — спросил я у Грейс.

— Да, придурок.

— Почему она ничего мне не сказала?

— Гм, давай попробуем понять, почему женщина, на которой ты собрался жениться и которая любит тебя всей душой, не хочет расстраивать тебя, предлагая избавиться от предметов, напоминающих тебе о покойной жене. Гм-м… Я даже не знаю. А ты что же, думал, что она вот так просто возьмет да и предложит тебе что-то в этом роде?

— Я об этом даже не догадывался, — сознался я. — Мне это и в голову не приходило.

— Попробуй взглянуть на это ее глазами, а? Она чувствует себя неуверенно, зная, что для тебя это все не впервые. И, как и весь остальной мир, она ожидает от тебя неадекватных реакций на любое упоминание о Еве. Просто дай ей шанс, больше от тебя ничего не требуется.

Я предложил Либби обустроиться с нуля. Я сказал, что мы можем отправиться по магазинам и купить новую мебель в спальню, а также все, что нам может понадобиться для остальных помещений. Облегчение, промелькнувшее в глазах Либби, лучше любых слов подтвердило правоту Грейс.

Какое-то время я прилагал все усилия к тому, чтобы почаще думать о Либби, чтобы словом и делом демонстрировать ей, что в первую очередь считаюсь с ее желаниями и потребностями. Но за последний год все неуловимо изменилось. Я уже не так внимателен, как прежде. Я исключаю ее из своих мыслей и отворачиваюсь от нее тогда, когда должен поворачиваться в ее сторону. Эта кровать — знак того, что я хочу все исправить. Новая кровать для нового начала, если только Либби согласится начать заново.

Мне не хочется выпускать ее из рук, поэтому я крайне неохотно кладу ее на кровать и делаю шаг назад.

Она разглаживает ладонями кремовое покрывало и пристально смотрит на полог кровати.

— Ты купил новую кровать, — говорит она.

— Да, я подумал, что тебе вряд ли понравится перспектива преодолевать лестницу на второй этаж. Здесь тебе будет намного удобнее, — киваю я. — Я решил, что нам не помешает новая кровать.

На ее глаза наворачиваются слезы, а я ощущаю резкую боль в голове и груди. Так бывает всякий раз, когда Либби страдает.

— Она точно такая, как в моей старой квартире, — шепчет она.

Я киваю, не в силах вымолвить ни слова, глядя на то, как она смахивает сорвавшуюся с ресниц слезу.

— Спасибо, — говорит она и улыбается. — Ты знаешь, вообще-то мне было очень страшно возвращаться домой. Я боялась, что мне все покажется другим и я не смогу к этому приспособиться. — Она снова обводит взглядом комнату. — Но это просто замечательно. Это новая обстановка для нас обоих, и мы вместе будем ее осваивать.

Я киваю. Она осторожно откидывается на подушки. По ее лицу и глазам я вижу, как мучительно дается ей каждое движение.

— Приготовить тебе чай или кофе? — спрашиваю я.

— Нет, — качая головой, отвечает она. — Я ничего не хочу. Разве что вздремнуть недолго.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Я разбужу тебя к обеду.

— Хорошо, — кивает она. — И еще я не возражала бы, если бы ты немного со мной полежал. Как ты на это смотришь? — Мое лицо расплывается в улыбке. Я вижу, что она и в самом деле не винит меня в случившемся. Я подхожу к кровати, радуясь возможности обнять жену и постараться хоть ненадолго избавиться от чувства вины за то, что не рассказал ей всей правды об аварии.

Либби

Это не я.

Я не такая. И дело не во внешности. Я знаю, что красота исходит изнутри. Я знаю, что длина волос, вес и гладкость кожи не имеют особого значения. Главное — это кем ты являешься на самом деле. И все же я не могу избавиться от мыслей и чувств, заставляющих меня сидеть перед зеркалом, в отчаянии глядя на свое отражение и пытаясь сдержать слезы, которые тем не менее продолжают катиться по моим щекам.