Если ребенок в фазе автономии и пробы власти (со второго по четвертый годы жизни) научится не выказывать свою строптивость и быть паинькой, то позднее, во взрослом возрасте, он будет склонен подавлять свои потребности и делать все, как хотят другие – работодатель, например. Это может так глубоко впечататься, что идеи поговорить с шефом или поискать новую, лучшую работу в его сознании даже не возникает.

Это называют неврозом: вы принимаете не осознаваемое вами самими решение, вообще даже не понимая его причин. Вам кажется, будто у вас не было выбора.

Можете себе представить, насколько существенно это ограничивает свободу самоопределения. Получается, что человек не ведает о своих возможностях самостоятельно принимать взвешенные решения относительно собственной жизни.

Как следствие, нередки психосоматические симптомы, тревога и депрессии: подавленный конфликт непременно проявится телесно. В разделе «Шесть путей коммуникации между психикой, мозгом и телом» (см. стр. 76) мы уже говорили о взаимосвязующих путях между психикой и телом.

ЗА СТОЛОМ ПЕРЕГОВОРОВ

В 1923 году Зигмунд Фрейд опубликовал работу о трехкомпонентной модели сознания, служащей прототипом конфликтной психики [52]. На сегодняшний день существуют многочисленные модификации этой модели. Фрейд в свое время говорил о таких инстанциях в нашей психике, которые представляют собой как бы партнеров по переговорам. Так, за круглым столом сидят: «Оно», представляющее побуждения, влечения, агрессивность и все, что доставляет удовольствие; «Сверх-Я», представляющее моральные ценности, обязательства и запреты; и, наконец, «Я» – та часть психики, которая вынуждена взвешивать интересы двух других партнеров и посредничать между ними. Таким образом, «Я» – это принцип реальности, его задача разбираться с тем, какие желания могут быть реализованы и каких необходимостей не избежать.

Человек подвергается заболеваниям, когда «Сверх-Я», выступающее как внутренняя совесть, запрещает все то, что приятно, и ослабляет состояние напряжения (это принцип удовольствия), а «Оно» требует одну пьяную гулянку за другой. Таким образом, «Я» по горло перегружен сложными задачами, что порождает тревожность и приводит к сокрытию конфликта в царстве бессознательного. И так по кругу.

Психосоматические симптомы возникают, когда инстанция, стремящаяся к удовольствию, то и дело проигрывает совести, из-за чего напряжение конфликта усугубляется – и мы заболеваем. Сознанием мы не понимаем, откуда вдруг беспокойство, подавленность, почему нас мучают телесные симптомы. А за всем этим нередко стоит внутренний психологический конфликт. Тогда чувства проявляются телесным симптомом, а значение этих чувств посредством вытесняющих механизмов ускользает от нашего сознания – эту картину вполне убедительно изложил нейробиолог и психоаналитик Марк Солмс [53]. В ходе исследований он выяснил, что в таких случаях в мозге сильно тормозится миндалевидное тело, что соотносится с вытеснением эмоциональных переживаний из сознания.

МИРОВОЕ СОГЛАШЕНИЕ И ПОЧЕМУ ЕГО ТАК ТРУДНО ДОСТИЧЬ

Так чем нам может быть полезна эта модель конфликта в психике?

Начну с собственного примера – расскажу, как я себя в данный момент чувствую. За окном прекрасная осень, смеркается, и я вижу, как в сумерках золотится листва на деревьях. Мое «Сверх-Я» недвусмысленно намекает, что я должен оставаться за письменным столом ради вас, читателей этой книги, и ради того, чтобы вовремя сдать рукопись в издательство. Так что у меня достаточно веские причины продолжать написание книги, несмотря на тягу прогуляться по Берлину. Но я могу учесть, что мое «Оно» – мой центр удовольствий – самое позднее завтра должен получить свою прогулку и кофе с круассаном. Отложить не значит отменить.

Мировая сделка между противоречащими друг другу целями, из которых обе важны, – вот в чем вся суть. Полезно хотя бы прислушаться к себе и представить, что там, внутри, есть эти две переговаривающиеся стороны – «Сверх-Я» и «Оно», – и обе желают, чтобы вы приняли их во внимание.

Открытым остается вопрос, почему у некоторых людей так плохо получается управлять своими соперничающими намерениями.

И в этом вопросе психоанализ тоже уже давно выдвинул концепцию, которую подкрепляют современные исследования в области мозга. На различных ступенях развития в раннем детстве (см. также главу «Анатомия психосоматики», стр. 40) у человека существуют разные потребности: сначала потребность в телесном контакте и кормлении грудью, затем потребность в связях и близости, далее потребность самоутверждения и открытия мира и так далее.

Идеальных родителей не бывает, и если одна из этих потребностей была в свое время удовлетворена лишь отчасти или вовсе никак, то этим закладывается основа тенденции в будущем при внутренних конфликтах замечать лишь одну из конфликтующих сторон. Так, например, тот, кого в фазе самоутверждения – а это период упрямства – сильно ограничивали и опекали, позднее, возможно, будет сильно зависеть от других людей, поскольку в детстве он выучил урок, что порывы к самоутверждению и независимости ни к чему хорошему не ведут. Он вполне может затем переносить родительскую роль на своего работодателя и во всем ему повиноваться. Или наоборот: он будет при каждой возможности стараться выделиться, потому как ему, взрослому, наконец это позволено, тут-то он и покажет своим «родителям».

Кроме того, из-за отпечатавшейся в психике ранней травмы мы подсознательно развиваем тенденцию снова и снова строить свои отношения соответственно базовому конфликту. Возьмем пример с работой: если человека с раннего детства фокусировали на обязанностях, долженствовании и стойкости, то, будучи взрослым, он, возможно, будет раз за разом выбирать требующую сверхусилий и не приносящую счастья работу. Мозг любит то, что ему знакомо. Но для человека это – часто помеха в жизни, еще и несущая вред. Мозг в уже знакомых ситуациях выбрасывает значительно больше гормона мотивации дофамина, чтобы – как это бывает при маниях – сигнализировать нам: «Ты правильно поступаешь!» Просто потому, что прежде это тоже было правильным. В психотерапии мы называем это навязчивым повторением. Из-за него некоторые люди, не отдавая себе отчета, на долгие годы попадают в ловушку застарелых внутренних конфликтов. Единственное, что они замечают, – мешающие жить мучительные симптомы, психические или физические. Как я уже говорил, это называется неврозом.