внимание групповую идентичность и племенную политику перестаёт быть удивительным то, что руководители террористических организаций часто бывают состоятельными и хорошо образованными людьми. Суть в том, что они являются состоятельными и хорошо образованными членами фрустрированных, униженных, маргинализованых в политическом и экономическом отношении групп. Экстремистскими организациями – как и всеми организации – часто руководят самые компетентные, амбициозные, харизматичные и талантливые члены этих групп. Так работает групповая динамика.

Таким образом, ключ к понимаю современному исламского терроризма заключается не в распространении фундаменталистских толков ислама, но в убеждении, что мусульмане, как религиозная группа, подвергаются нападениям, унижениям и репрессиям злобным западным врагом. Усама бен Ладен был главной фигурой, распространявшей такие взгляды. Он был мастером политического трайбализма. Вдохновлённый Саидом Кутбом – этого египетского поэта часто описывают как создателя современного исламского фундаментализма – но бен Ладен переработал конфликт. Он больше не вращался вокруг Израиля. Вместо этого он выбрал главным врагом аль-Каиды США, могущественнейшее государство планеты, «голову змеи», «большого сатану». Известен его призыв к каждому американцу в каждой стране мира убивать американцев тогда, когда это окажется возможным: «…США оккупируют святейшее из мест ислама, Аравийский полуостров, грабят его богатства, приказывают его правителям, унижают его народ, терроризируют соседние с ним народы….Мы выпускаем следующую фетву к всем мусульманам: убивать американцев и их союзников – как военных, так и штатских – личный долг каждого мусульманина, который может это сделать в любой стране, в которой это возможно…»

Бен Ладен создан предельную картина мира в духе «они против нас», прося мусульманам осознать себя участвующими в беспощадной борьбе насмерть с неверными.

ИГИЛ добавила к этому мечту о восстановлении халифата, создав прямую связь со славным имперским прошлым, равно как и несколько внутриисламских групповых конфликтов. Во-первых, ИГИЛ рассорился с аль-Каидой. После того, как руководители аль-Каиды высмеяли членов ИГИЛ как «простаков, обманувших самих себя своим провозглашением халифата», пресс-секретарь ИГИЛ ответил: «Тем, кто пытается разделить наши ряды, мы отделим головы от тел». В более фундаментальном отношении ИГИЛ использовало древний раскол между суннитами и шиитами, призывая убить всех шиитов.

Тем не менее, основным содержанием посланий ИГИЛ оставалось использование «унижений» мусульман и призыв к мусульманам всех стран мира присоединиться к славному возрождению ислама после веков унижений. В 2014 году, через три года после того, как бен Ладен был убит, «халиф» ИГИЛ Абу Бакр аль-Багдади объявил: «…Настало время для тех поколений, что плавали в океане позора, были вскормлены молоком унижения, которыми правили злейшие из людей, которые долго спали во тьме запустения – для них настало время проснуться».

Схожим образом, пропаганда ИГИЛ в интернете (переводимая на английский, французский и немецкий) триумфалистски призывала мусульман-суннитов «сплотиться вокруг вашего халифа, чтобы вы могли вернуться теми, кем вы были веками – царями земными и великим воинами».

Но фоне резкого неравенства между группами самые успешные экстремистские организации предлагают своим членам именно то, чего им не дают общественные институты: племя, чувство принадлежности и цели, врага, которого нужно ненавидеть и убивать, шанс развернуть положение своей группы, превратить унижение в превосходство и триумф. Вот формула, которой воспользовались аль-Каида и ИГИЛ.

Они не просто проповедуют религиозную идеологию. Они предлагают своим членам власть и статус посредством групповой идентичности: быть воином аллаха с героической миссией всё равно какой – одолеть большого сатану или восстановить исламский халифат. Как сказал эксперт по терроризму Скотт Атран, «их вдохновляет… не так Коран или религиозная литература; джихадисты «почти никогда не убивают и не умирают только за идеологию, они делают это также и ради друг друга: ради своей группы, которая превращает их в воображаемую семью генетических чужих друг другу людей – это их братство, их родина, их отечество, их тотем, их племя».

 

ИГИЛ может быть на грани разгрома, но условия, его породившие, всё ещё существуют. Взглянем на эти слова мусульманского отца семейства, жившего в Сеуте, Испания, сказанные в годы Иракской войны: «Испанские власти обращаются с нами, как будто мы все преступники. Наш народ жил здесь сотни, может быть, даже тысячи лет, но даже с индусами обращаются лучше. … Вы не можете не чувствовать боль своего народа в Палестине, Ираке, Афганистане…. Я клянусь, если бы Джордж Буш стоял здесь, перед моим сыном, я бы застрелил его и с радостью умер. И если бы я мог, я бы обвязался бомбой и взорвал бы американских солдат в Ираке, даже если бы мой собственный сын, которого я люблю больше жизни, остался бы без отца. Но у меня нет средств, чтобы попасть туда».

Миллионы мусульман по всему миру – в Европе, в Африке, на Ближнем Востоке – чувствуют себя жертвами, чувствуют, что они бедны, что они под угрозой со стороны своих западных врагов, всё равно, Америкой ли, Европой, Израилем, христианством или западной цивилизацией в целом. До некоторого предела эти чувства не основаны на реальности: они являются предсказуемыми искажениями групповой психологии, которые преувеличивают и разыгрывают вожди-демагоги, вроде имамов, и «эхо-камерами» в СМИ. Но в определённой степени эти чувства являются самосбывающимися пророчествами. По мере роста популистских антимусульманских чувств в Европе и Америке, подпитываемых убийствами в ходе террористических актов, мусульмане в некоторых местах и впрямь начинают больше маргинализовать, больше социально изолировать и больше выбирать в качестве целей. И пока этот цикл продолжается, исламистские террористические организации, как старые, так и новые, будут находить благодатную аудиторию для своих варварских призывов к своей группе.

 

Глава 6. Венесуэла

 

Играет труба. На экране появляются большие буквы: «человечность», борьба», «социализм» …. И затем крупным планом показывают организатор и звезду шоу, Уго Чавеса, президента Венесуэлы, как обычно, одетого во всё красное…Это единственное телешоу в мире, в котором глава государства регулярно приглашает камеры показать то, как он правит. Рэйчел Нолан, описание венесуэльское телевизионное реалити-шоу «Ало, президент!».

Венесуэла находится в трагическом хаосе, и американская внешняя политика в ней на протяжении последних двадцати лет была полностью неэффективна. Венесуэла, некогда твёрдый американский союзник с крупнейшими доказанными запасами нефти, была занозой для США с 1998 года, когда Уго Чавес пришёл к власти. Пока мы без толку давали венесуэльской оппозиции сотни миллионов долларов, Чавес просто обратился к России и Китаю, позволив нашим соперникам получить важный плацдарм в регионе. На протяжении двух десятилетий непокорность Чавеса – он назвал президента Джорджа Буша-младшего «дьяволом» - и его неизменная популярность помогли росту схожих левых антиамериканских движений по всей Латинской Америке.

Честно говоря, Венесуэла не была приоритетом американской внешней