– Да, о нем.

Грейс с беспокойством посмотрела на Юлиана:

– Кажется, его приковали к скале, и каждое утро прилетавший к нему гриф склевывал его внутренности?

– Именно. Ночью у него все отрастало заново, чтобы грифу было чем поживиться в следующий раз. – Юлиан поморщился. Боги определенно умели наказывать тех, кто разочаровывал их. – Как же я вас всех ненавижу! – гневно бросил он брату.

Купидон кивнул:

– Ненавидишь, и правильно делаешь. Жаль, что я не могу вернуть все назад и не умею снимать чары. Хочешь – верь, хочешь – нет, но мы с мамой действительно очень переживаем за тебя. – Купидон поставил на столе перед Юлианом небольшую коробку: – Если ты питаешь какие-либо иллюзии по поводу свободы, то это тебе пригодится.

– «Бойтесь данайцев, дары приносящих», – процитировал Юлиан и открыл коробку. В ней на синем атласе лежали две пары серебряных наручников и ключи к ним.

– Гефест постарался?

Купидон кивнул.

– Даже Зевс не сможет разомкнуть их. Как почувствуешь, что теряешь над, собой контроль, пристегнись к чему-нибудь покрепче и держись… – он кивнул в сторону Грейс, – держись от нее подальше.

Юлиан тяжело вздохнул. Ему хотелось ответить с иронией, но это оказалось выше его сил. Увы, почти в каждом воплощении его приковывали к чему-нибудь.

– Это просто бесчеловечно. – Грейс всхлипнула, но Купидон строго посмотрел на нее:

– Поверь, если ты его не прикуешь, то потом очень об этом пожалеешь.

– Сколько у меня времени?

Купидон пожал плечами:

– Не знаю. Вероятно, это зависит от тебя, от твоего самообладания. Впрочем, возможно, кандалы тебе и вовсе не пригодятся.

Юлиан закрыл коробку. Разумеется, он верил в свои силы, но кто знает. Его оптимизм умер долгой и мучительной смертью с дюжину веков назад.

Эрос хлопнул брата по спине:

– Удачи, парень. – Он тут же растворился в воздухе, а Юлиан молча уставился в пространство.

Если он чему и научился за столетия своей жизни, так это спокойствию, когда вверял мойрам свою судьбу. Глупо, даже и думать о том, что он сможет вырваться на свободу. Такова его доля, и он примет ее бестрепетно, даже если раб по-прежнему останется рабом.

– Юлиан? – окликнула его Грейс.

– К сожалению, из этой затеи ничего не получится. Лучше отвези меня к себе домой и позволь любить тебя. Давай будем веселиться, пока никто не пострадал.

– Но это же уничтожит твой шанс стать свободным. Скорее всего, второго такого случая тебе не представится. Раньше тебя хоть раз призывала женщина Александра?

– Нет.

– Значит, на этот раз мы должны все довести до конца.

– Ты ничего не понимаешь. – Он сжал зубы. – Если то, что сказал Эрос, правда, то к тому моменту, как мы соединимся с тобой, это буду уже не я.

– И кем же ты станешь?

– Чудовищем.

Грейс недоверчиво посмотрела на него:

– Не верю. Этого не будет, не может быть.

Юлиан смерил ее холодным взглядом:

– Ты даже понятия не имеешь, на что я способен. Когда на тебя опускается безумие богов, надежды нет и помощи ждать неоткуда. Лучше тебе вообще было не призывать меня. – Юлиан взял со стола стакан.

– А ты никогда не думал, что так и должно было произойти? – неожиданно сказала Грейс. – Может, я призвала тебя потому, что так суждено и мое предназначение – освободить тебя.

Тяжелый взгляд Юлиана упал на Селену.

– Ты вызвала меня, потому что твоя подруга уговорила тебя. Все, чего она хотела, – позволить себе получить несколько дивных ночей наслаждения, чтобы после ты не боялась встречаться с мужиками.

– Но ведь может…

– Никаких «но». Ничего на самом деле не было предопределено, я в этом уверен.

Взгляд Грейс упал на запястье Юлиана, и она стала внимательно рассматривать надпись на греческом языке, расположенную на внутренней стороне запястья.

– Как красиво. Это татуировка?

– Нет.

– А что?

– Это выжег Приап.

Селена тоже присмотрелась к письменам.

– Здесь говорится: «Проклят навеки».

Грейс поспешно закрыла надпись рукой.

– Даже представить не могу, через какие страдания тебе пришлось пройти. Это же надо, родной брат так с тобой обошелся!

– Мне не следовало трогать его любимую девственницу.

– Тогда зачем ты сделал это?

– Потому что был глуп. И вообще я не желаю это обсуждать.

Грейс отпустила его руку.

– Юлиан, ты кого-нибудь когда-нибудь подпускал близко к своему сердцу? Наверное, ты из тех мужчин, которые предпочтут отрезать себе язык, нежели произнести комплимент. С Пенелопой ты был таким же?

Юлиан пожал плечами. Его детство прошло в голоде и лишениях. А потом…

– Да, – сказал он жестко. – Я всегда один.

Грейс расстроенно покачала головой. Что ж, пусть так, она все равно найдет способ, как достучаться до него и избавить его от проклятия.

Юлиан и Грейс помогли Селене собрать ее выставочное имущество и погрузить в джип, а затем отправились домой в гуще вечерних пробок.

– О чем ты думаешь? – спросила Грейс, остановившись на светофоре. Ей казалось, что Юлиан выглядит потерянным и словно заблудившимся между фантазией и реальностью.

– Сам не знаю, – ответил он после продолжительной паузы.

– Тогда, что чувствуешь?

– Ничего. Лучше расскажи, что такое сексопатолог.

Грейс рассмеялась:

– В каком-то смысле мы с тобой занимаемся одним делом – я помогаю людям, у которых трудности с личной жизнью, и прежде всего женщинам, которые боятся вступать во взаимоотношения с мужчинами или любят мужчин слишком уж навязчиво.

– Нимфоманкам?

Грейс кивнула.

– Да, они мне тоже встречались. А как насчет мужчин?

– С мужчинами все не так просто: они крайне неразговорчивы. Есть у меня несколько случаев боязни действия…

– А что это такое?

– Это то, чего у тебя и быть не может. Понимаешь, мужчины, которые боятся, что их партнерши станут смеяться над ними в постели.

– А, вот оно что.

– Есть еще парочка типов, которые любят хамить своим женам и подружкам. Еще двое хотят сменить пол…

– Неужели это возможно? – На лице Юлиана отразилось удивление.

– Да, конечно. – Грейс взмахнула рукой. – Приходится только удивляться, до каких высот дошла современная медицина.