– Я отвезу их в развалины к дервишам Кадри, – отвечал Лаццаро.

– Так, мой милый, так, там их будут сторожить лучше всего. Мансур-эфенди уже давно хотел завладеть ими обоими.

– Я пришел теперь сюда для того, чтобы убедиться, действительно ли Сирра умерла и не скрылись ли пленники.

– В таком случае убедись сам, мой милый.

За дверями произошло движение. Через мгновение Лаццаро со свечой в руках выходил из дома, его беспокойные глаза прямо устремились в угол двора. Тут по-прежнему лежало бездыханное тело Сирры.

Грек подошел к ней, поднес свечу прямо к ее лицу и поднял руку Сирры. Когда он опустил ее, то рука упала тяжело и бесчувственно, как рука трупа.

– Она еще теплая, – прошептал Лаццаро. – Ты должна смотреть за нею, старуха!

В это время из комнаты, где была заперта Реция, снова раздался крик о помощи.

– Ты слышишь? – сказала старуха с дьявольской улыбкой. – Голубка воркует, хи-хи-хи, будь покоен, мой милый, я уберегу ее до завтрашней ночи! Тебе нечего бояться.

Лаццаро отдал свечу Кадидже и, не говоря ни слова более, вышел на улицу.

Когда полупьяная Кадиджа снова заснула, в углу, где лежала Сирра, зашевелилось… она слышала все… надо было во что бы то ни стало спасти Рецию и Саладина из когтей ненавистного грека – это должно было произойти! У Реции не было никого, кроме нее. Но как могла она исполнить это?..

Возвратимся снова к тому вечеру, когда султан Абдул-Азис поручил Зора-бею арестовать курьера Мустафа-паши и когда три приятеля отправились на три различные дороги, ведущие в Терапию; Зора-бей и Гассан верхами караулили оба берега, Сади в маленькой лодке, которой он управлял один, снял с себя оружие, чтобы легче было грести. Галил-бей, посланный визиря, надеялся избежать всех преследований.

В то время как Сади со своей лодкой отчаливал от берега у сераля, в отдаленной части от берега отчаливала большая лодка, в которой сидел курьер Мустафа-паши в сопровождении двух солдат, переодетых гребцами. Галил-бей, человек еще молодой, обязанный своим положением тому, что никогда не останавливался в выборе средств для достижения цели, стоял в лодке и глядел кругом, тогда как солдаты гребли. Среди офицеров Галил-бей пользовался самой дурной репутацией. Его боялись, потому что он старался возвыситься за счет других и всегда готов был донести на товарища, и про него говорили, что Мустафа-паша дает ему такие поручения, за которые не берутся другие офицеры. Но Галил-бей был совершенно равнодушен ко всему, что о нем говорилось.

Опасность, которой он подвергался в эту ночь, стала ему известна, потому что он подслушал разговор трех друзей, после того как случайно узнал, что султан призывал к себе Зора-бея. Галил знал, на какой дороге кто будет его ожидать, знал, какой сигнал они решили дать, когда его поймают, и это наполняло его сердце тайной радостью и самодовольствием. Он радовался при мысли, что проведет всех троих противников и внутренне смеялся, какие они сделают лица, когда, обманутые сигналом, который он подаст, они все трое с различных сторон поспешат к Беглербегу и ни один из них не привезет депеши, которая тем временем будет им безопасно доставлена во дворец принцев. Он приказал солдатам держать лодку посередине фарватера и стал осматриваться вокруг, не преследует ли его Сади. Галил еще не знал этого молодого капиджи-баши и не ожидал, что имеет в нем опасного соперника, а думал, что это не более как неопытный молодой офицер, который так же, как и его товарищи, будет обманут фальшивым сигналом.

Было около полуночи, когда лодка Галила проехала добрую половину дороги, не встретив ничего подозрительного. Тогда ему показалось, что настало время подать фальшивый сигнал. Он приказал гребцам ехать к берегу, который был окружен высоким тростником. Под прикрытием этого тростника он и хотел подать сигнал. Когда лодка стала приближаться к берегу, то скоро вода оказалась так низка, что невозможно было добраться до тростника. Тогда Галил приказал остановиться. Место казалось ему достаточно удобным и безопасным для исполнения его намерения. Все вокруг было тихо и спокойно. Последние перевозчики были уже давно дома. Галил-бей вынул револьвер и три раза выстрелил из него с короткими промежутками. Эхо далеко разнесло выстрелы по воздуху.

Сигнал был дан, и Галилу не оставалось ничего более, как ждать успеха своего дела, то есть того, что его противники отправятся в Беглербег.

В это время Зора-бей на своем великолепном скакуне проехал уже довольно далеко. Вдруг издали до него донеслись три выстрела.

– Досадно, – прошептал он, сдерживая коня, – тебе не посчастливилось, Зора. Гассан или Сади захватили курьера и депешу, но все равно хорошо, что удалось хоть кому-нибудь из нас исполнить повеление султана. – И, повернув коня, он поехал в первую прибрежную деревню, чтобы велеть перевезти себя на другой берег в Беглербег, где султан ожидал его и где он должен был встретиться с товарищами.

Гассан также отъехал уже далеко, когда услышал условный сигнал. Он повернул и поскакал в Беглербег, куда приехал первым. Он соскочил с седла и стал ожидать товарищей.

Прошло довольно много времени, когда наконец к берегу подъехала большая тяжелая лодка. Это был Зора-бей, ехавший в лодке вместе с лошадью. Выйдя на берег, он нашел Гассана.

– У тебя нет депеши? – спросил он.

– Нет! Это ты стрелял?

– Нет! Это, должно быть, Сади, – отвечал Зора-бей, – меня только удивляет, что его еще нет.

– Мы должны подождать его здесь, – заметил Гассан. Между тем Сади в это время на своей легкой лодке дошел почти до Терапии, не встретив Галил-бея. Следовательно, последний, если только он воспользовался водным путем, должен был быть позади. Чтобы не пропустить его, Сади начал переезжать от одного берега к другому, так что ни одна лодка не могла ускользнуть от его внимания. Сади был исполнен живейшего желания исполнить приказание султана и открыть измену министра, который давал клятву верности своему монарху, а вместо того преследовал изменнические планы. Эти мысли занимали его, и в то же время он смотрел с негодованием и презрением на Галил-бея, помощника недостойного министра.

Сади поставил небольшой парус, и лодка его без шума быстро скользила по воде от одного берега к другому. Вдруг Сади стал прислушиваться. Было уже за полночь. На некотором расстоянии прозвучал выстрел, за ним другой и третий. Сигнал был дан, оставалось только возвратиться в Беглербег. Но прежде чем ехать во дворец, Сади хотел убедиться, действительно ли это был условный сигнал или же просто случайное совпадение. Ему казалось невероятным, чтобы его товарищи успели так скоро овладеть депешей. Да если даже это и случилось, то не будет вреда, если он немного опоздает. Он снова поставил свой серый парус и начал скользить по волнам, внимательно вглядываясь в темноту, к которой глаза его привыкли, когда он еще был лодочником. Но кругом было тихо и пустынно, так что спустя какое-то время Сади уже хотел ехать в Беглербег, как вдруг ему послышался в отдалении как будто плеск весел. Сади плыл на парусе, следовательно, без всякого шума, поэтому ему легко было слышать всякий звук. Он был недалеко от берега, на котором стоит Беглербег, как вдруг заметил перед собой лодку, которая медленно подвигалась вперед, так как шла на веслах. Сади не думал, чтобы это мог быть Галил-бей, посланный визиря, тем не менее из предосторожности хотел посмотреть, кто это может ехать так поздно. Сади приготовил свое оружие, укрепил веревку от паруса и стал ждать.