— Смею заметить, подобное мероприятие может слегка ошеломить, — прозвучал из глубокой тени слева от нее знакомый смех.

— Но, разумеется, вы привычны к шумному веселью такого рода, — беспечно ответила девушка, не придавая значения удовольствию, которое охватило её от его присутствия.

Томас появился в зоне ее видимости, призрачная фигура среди серых теней.

— Должен отметить, что я редко остаюсь на балу до его завершения.

— Тогда, вероятно, для вас это настоящее испытание, — рассмеялась Марианна.

— Так и есть. Я взял за правило никогда не задерживаться на подобных приёмах более, чем на час или два. Поэтому вечером в такое время я обычно направляюсь в клуб или, время от времени, в игорный дом.

— Вы игрок? — она старалась сохранить ровный тон, но ее охватил леденящий страх.

— Прошу прощения, Марианна, я не должен был упоминать об этом, — произнес он еле слышно.

— Это неважно, — небрежно бросила она. По правде говоря, это было не так. Но всё же не стоило Томаса грести под одну гребенку с её отцом лишь потому, что последний проиграл и семейное состояние, и честь, и оставил дочерей в полной нищете. Но девушка не могла побороть свой страх.

— Нет, важно, и я должен был это понять, — маркиз глубоко вздохнул. — Я хочу, чтобы вы знали, я отношусь к азартной игре, как к возможности приятно скоротать несколько часов. Я никогда не проигрывал больше, чем был в состоянии, и неважно, выигрываю я или проигрываю, я всегда знаю, когда следует уйти.

— Не нужно ничего мне объяснять. Это не мое дело. Более того, мы здесь всего лишь гостьи. Когда закончится сезон, наши пути разойдутся.

Легкая печаль коснулась ее при мысли о расставании с Эффингтон–хаусом и его обитателями.

Томас поколебался, подбирая правильные слова.

— Мне будет вас не хватать. — Он прочистил горло. — Всех вас, и это правда.

— Вздор, — сказала Марианна, проигнорировав чувство разочарования, виной которого было его последнее замечание. — Вы только и думаете, как отправить нас восвояси. Вы бы завтра же выдали нас замуж, подвернись такая возможность.

— О, не завтра, — его слова были серьезны, но она услышала усмешку в его голосе. — Послезавтра, возможно.

— Что ж, вам это не удастся, если вы будете и дальше предлагать нам джентльменов подобных тем, что навязывали нам весь этот вечер.

— А что с ними не так? — спросил маркиз, насторожившись.

— Да, ладно, Томас, вы сами прекрасно знаете, что с ними не так, — девушка издала разочарованный вздох. — Они были очень любезны, в высшей степени респектабельны, их манеры прекрасны. Однако, все до одного, были скучны и утомительны, и далеко не столь интересны, как тот же Пеннингтон или Беркли.

— Я заметил, вы и секунды не сомневались, принимая приглашение на танец от Пеннингтона и Беркли, — голос его был угрюмым.

— Совершенно. Они оба очень обаятельны, и я получаю огромное удовольствие от их компании. Чего нельзя сказать о тех, кого вы мне столь воодушевленно представляли. Они все без исключения ханжи и неудачники. — Марианна ткнула его в грудь. — Как и вы.

Хелмсли перехватил ее руку.

— И снова я скажу вам, я не ханжа. — Он поднял ее затянутую в перчатку руку к губам и поцеловал. Девушку охватила дрожь. — Моя репутация, между прочим, едва ли лучше, чем у Пеннингтона с Беркли. Я считаюсь таким же повесой, как и мои друзья, хотя обладаю качествами, которые это искупают. — Его глаза блеснули в сумеречном свете, и девушку охватил страх, а может, предчувствие.

Томас сделал шаг назад, в сгустившуюся тень и увлек ее в свои объятия.

— Я не уклоняюсь от своих обязательств. Я человек слова. Матери дочерей на выданье считают, что я готов перевоспитаться.

— Томас, я…

— Весьма сложно поддерживать репутацию респектабельного повесы. — Он погладил ее подбородок, и Марианна забыла, как дышать. Боже, что он делает? — Я всегда находил золотую середину между скандалом и тем, что общество может простить. Это вопрос контроля.

Томас наклонил голову и провёл губами по ее рту.

— Контроль, моя дорогая.

— Томас, я…

— Чтобы заработать свою репутацию, я долго и тяжело трудился, но я весьма доволен результатом.

Голова маркиза склонилась еще ниже и губы принялись ласкать ее горло. От его прикосновения по телу девушки распространялся жар, сосредоточие которого она чувствовала в своем животе. Марианна прикрыла глаза, отдавшись во власть его голоса и прикосновений.

— Я в совершенстве овладел навыками, которые вряд ли упоминаются в ваших книжках.

Его рот скользил все ниже, рука обхватила ее грудь, подушечка большого пальца потирала сосок сквозь ткань, двигаясь туда–сюда. Девушка охнула от удивления и восторга.

— Мне известно, как удовлетворить женщину, Марианна.

Ее дыхание участилось, грудь тяжело вздымалась. «Боже, не позволяй ему остановиться». Томас приспустил корсаж ее платья, чтобы высвободить груди. Холодный воздух ласкал ее чувствительную кожу.

— Как пробудить в ней чувства, доселе ей неведомые.

Его рот накрыл грудь девушки, и внутри её тела вспыхнуло пламя. Марианна ухватилась за плечи мужчины, стараясь не закричать. Он пробовал ее, дразнил зубами и языком, пока ее колени не подогнулись.

— Заставить ее желать того, чего она не знала прежде.

Губы Томаса скользнули вдоль ложбинки между ее грудями, и он прошептал прямо в ее кожу:

— И оставить ее, желающей большего.

Он внезапно выпрямился.

— И это, моя дорогая, урок — урок поведения таких повес, как Пеннингтон, Беркли или я сам.

Марианна пыталась привести в порядок свое дыхание, борясь с острой болью от разочарования и странным чувством потери. Хелмсли подтянул ее корсаж, голос его был холоден, сам он спокоен.

— И именно поэтому я считаю, что они вам не подходят.

— Томас… я… вы…

— Ну и кто теперь лопочет?

Мгновенно ярость смела все ее разочарование. Она сжала зубы.

— Вы просто чудовище, милорд.

Томас усмехнулся.

— Точно.

— Кто мне подходит, а кто нет — не вам решать.

— Решать именно мне, — заявил маркиз в той повелительной манере, которую она терпеть не могла. Без сомнения, теперь он начнет докучать ей лекцией о своих обязательствах перед её братом. — Мне было дано…

— Ох, заткнитесь, наконец! — Девушка резко развернулась и собралась было уйти, но обернулась. Он и слова не успел произнести, как она обхватила его руками, прильнула губами к его губам и вжалась в него всем телом.

На мгновение он замер, и Марианна испугалась, что он ее оттолкнет. Она приоткрыла рот и провела языком вдоль линии его губ. И его так называемый контроль как ветром сдуло.