Я ловлю взгляд Эрика.

– Почему ты улыбаешься? – спрашивает он, улыбаясь в ответ.

Я пожимаю плечами и отвожу глаза. Это глупо.

– В чем дело? – выпытывает он.

Я качаю головой.

– Ни в чем.

Но внутренний голос практически кричит: «У тебя есть друзья. У тебя снова есть друзья!»

Дверь в мою комнату распахивается, ударяясь о стену. Заходит Эстель, ее высокие сапоги оставляют следы воды и снега на потертом деревянном полу.

– Что за тупая чертова стерва! Пусть хоть в преисподнюю валит и трахается там с самим дьяволом, мне плевать! – Она проносится по комнате и садится на стул возле стола. Ее волосы блестят от влаги и, несмотря на обличительную речь, вид у нее настоящего ангела.

– Смотрю, снег на улице идет, – спокойно замечает Эрик.

– Да. Идет. – Эстель закидывает ногу на ногу и снимает с шеи кашемировый шарф. Она кипит от злости.

– Черт! – восклицаю я. – Собиралась же попозже на пробежку. Не видела, что погода испортилась.

Я выглядываю в окно, на улице сыплет мокрый снег. Только все растаяло после вчерашнего снегопада, и вот опять. У нас хорошая беговая дорожка в зале, и она, вероятно, безопаснее, когда я бегаю в темные утренние часы. Гладкая и предсказуемая, но я не люблю бегать кругами и все же предпочитаю улицу. К тому же в зале всегда есть люди. Я предпочитаю бегать одна, когда вокруг нет других студентов, и никто не видит мою медлительность и неуклюжесть. Хотя новые дорогие кроссовки прослужат дольше, если не подвергать их дождю и снегу на улице.

– Кстати, как далеко ты теперь добегаешь? – спрашивает Эстель.

– Ох. – Я на минуту задумываюсь. Два плей-листа – довольно расплывчатый ответ. – Даже не знаю. Может, несколько миль. А может, и больше.

Всплеснув руками, Эстель восклицает:

– Хотела бы я, чтобы моя соседка бегала. Может, тогда она бы делом занялась, вместо того чтобы бесконечно доставать меня из-за кучи стирки. Помешанная на чистоте идиотка.

– А ты неряха, – замечает Эрик.

– Заткнись. А еще она любит рано утром включать свет и раскрывать шторы, ей насрать, что я хочу поспать после шести гребаных часов утра. Она шатается по комнате и намеренно все делает громко, чтобы я не могла уснуть даже с подушкой на голове. Я ее ненавижу. Почему я должна жить с такой глупой идиоткой?

– Ты ее не выбирала? – спрашиваю я.

– Черт, нет. Знаю, знаю, ты удивляешься, почему я не подыскала себе соседку, как все остальные. Я не нравлюсь девочкам. И это нормально. Мне они тоже не нравятся. Кроме тебя. Ты мне нравишься.

– Да?

– Ага. Ты не слабоумная сучка.

– Думаю, ты тоже не такая.

– Хорошо. Но сегодняшнее утро стало последней каплей. Разве ужасно не хотеть просыпаться под этого гребаного Майкла Бубле? Нет! Поэтому, пока она вальсировала по комнате, что-то жужжа себе под нос, я тоже решила немного пожужжать.

Эрик громко захлопнул книгу.

– Эстель, ты этого не сделала!

– Что? – спрашиваю я. – О чем ты говоришь?

Эстель разглядывает свои идеальные красные ногти.

– Я достала свой самый большой вибратор и включила его на полную мощность.

– О боже! – Я не уверена, что еще сказать.

– Она не обрадовалась, будьте уверены. И, честно говоря, я тоже оказалась не в восторге от результатов. Когда-нибудь пыталась мастурбировать, одновременно горланя «It’s Beginning to Look a Lot Like Christmas»[5]? Это нелегко. К тому же, у меня пока что еще не елочно-гирляндное настроение. Сейчас только ноябрь, и я отказываюсь думать о Рождестве, пока не отпразднуем День благодарения.

– И естественно, она взбесилась. – Эрик краснеет и громко вздыхает. – Ты не должна была…

– Блайт? Что думаешь? – Эстель скрещивает руки на груди.

– Наверное, мне не хотелось бы слушать Майкла Бубле, но вот думать о нем во время мастурбации… в этом что-то есть. Он неплохо выглядит. Тем не менее, я бы выбрала другой способ, чтобы отомстить соседке. Который не включает применение вибратора.

Эстель с минуту постукивает ногой, а потом ухмыляется.

– Значит, анальные шарики тоже не подойдут?

О боже.

– Лучше не надо, – советую я.

Эрик уже похож на свеклу.

– Что же мне делать? – Эстель вскакивает со стула и падает на матрас, кладя голову мне на колени. – Терпеть не могу эту мерзкую девку.

– Переезжай ко мне, – выпаливаю я.

Она переворачивается, чтобы взглянуть на меня.

– Что?

– Ты можешь переехать ко мне. Я одна в двухместной комнате. Ты не должна так мучиться.

Что я делаю? Почему не могу замолчать?

– Правда? Правда?

– Это очень мило с твоей стороны, – говорит Эрик.

– Да! Да! Я принимаю твое офигенное предложение! Давай сделаем это! Устроим мой переезд!

– Сейчас? Вот так сразу?

– Не стоит откладывать на потом, чтобы изменить жизнь к лучшему, верно? Я права? – Эстель уже звонит по телефону. – Ты только что перевернула мой мир, Би.

Эстель не понадобилось много времени, чтобы все организовать. Кажется, прошел всего час, а мы уже загрузили большую часть ее вещей в пикап. По плану мы с Эриком должны вернуться в мою комнату, а Эстель останется, чтобы прибраться. Колеса пикапа опасно скользят, когда мы подъезжаем к знаку СТОП.

– Из всех дней Эстель взбрело выбрать именно этот для переезда. Она не могла подождать несколько дней, пока погода не наладится? – Щеки Эрика порозовели от холода, и он включил печку посильнее.

– Тогда ей придется ждать еще полгода, – замечаю я. – Ты же знаешь, как здесь бывает. Колледж Мэттьюс – это пакет замороженного горошка в гигантском морозильнике Висконсина.

– Точно. – Эрик смотрит по сторонам и проезжает перекресток. – Спасибо за помощь с ее вещами. Тебе необязательно было этим заниматься. Ты и так много сделала, позволив ей переехать.

– Нет проблем. Хорошо, что у тебя есть этот пикап, учитывая, что она живет в другом конце кампуса. Тащить на себе всю эту хрень было бы отстойно.

– Вообще-то, это машина Криса. Может, она и древняя, но еще хорошо послужит. У нас у всех новые тачки, но он захотел купить подержанную. Которая выдержала испытание временем и станет залогом хорошего будущего, что-то вроде того. – Эрик похлопывает по приборной доске. – Зато Сабин установил на ней крутую акустическую систему.