Она выразительным жестом провела рукой перед ним.

Короткий и в высшей степени изумленный смех Гая разрядил напряжение.

— Шампанское ударило тебе в голову, милая. Чего бы я не хотел от тебя, ты не способна дать мне это… сейчас. Посмотри на меня, Кэрин! Допивай, и пойдем наверх. Ты всего лишь доверчивое дитя!

— И очень рада, что это так, — просто ответила Кэрин. — Вы настолько пугаете меня, Гай. Вы отчетливо даете мне понять, что женщины нужны только на вечер, чтобы быть забытыми, когда восходит солнце и пора приниматься за работу!

— Тебя следовало бы отшлепать за такие слова!

— И кто бы это сделал?

— Я! В любом случае, ты слишком молода для поцелуя.

Осторожно поставив бокал и вырвавшись от Гая, Кэрин направилась к лестнице. Он легко поймал ее, крепко схватив за талию.

— Тут-то она от меня и улизнула! — насмешливо шепнул он ей в ухо.

— Спасибо за шампанское, — поспешно произнесла Кэрин, поднимая свою длинную юбку и пытаясь бороться с ним на ступенях.

Гай погладил рукой ее покрасневшую щеку, когда наклонялся, чтобы открыть ей дверь.

— Я счастлив, что ты сумела оценить его, малышка. Я уже много лет не получал такого удовольствия!

Проходя через холл, Рикки столкнулся с ними, комически изобразив оскорбление.

— При демократии должно быть справедливое распределение привилегий. Кто это пробует лучшее шампанское?

Рот Гая иронически скривился.

— Мы позволили себе это порочное излишество, Рикки. Твое ожидание закончено. Можешь сопровождать Кэрин на ужин.

Рикки настойчиво разглядывал Кэрин. Ее щеки под его взглядом приобрели слабый оттенок цветущего миндаля.

— Я ужасно боялся, что все будет не так. Коренник, вроде Гая, обычно в любом состязании действует деспотически, одним словом, оставляя соперника далеко позади.

Рядом раздался ласковый голос Гая:

— Пойдем, Рикки. Триш сейчас захочет начать ужин.

Его появление говорило о том, что до ужина осталось совсем недолго. Гостям были предложены: омары, устрицы, коктейли из креветок и авокадо, икра с огурцами, крабы, цыплята и кэрри с грудами белоснежного дымящегося риса, зеленые салаты с поджаренными хлебцами, ватрушки с шоколадом и каштанами, персики с бренди, яблоки с имбирем, спелая клубника, маленькие кусочки сыра, украшенные флажками пяти разных стран, и удивительный выбор вин. Блики хрусталя играли на разноцветных платьях женщин и преимущественно синих и густо-аметистовых пиджаках мужчин.

— Какие прекрасные сочетания красок! — восторженно шепнула Кэрин на ухо Рикки. — Как радует глаз великолепный фарфор и серебро, прекрасный хрусталь и белоснежные скатерти! — Она оглядела стол. — Не говоря уже о блюдах!

Рикки отнесся к этому с должным вниманием. Гости толпились вокруг столов, и Кэрин инстинктивно прижалась поближе к Рикки, оба болтали и смеялись, молодые и беспечные.

— Ты думаешь, что я уже немного опьянела, да? — улыбалась Кэрин, глядя в лицо Рикки.

— Я сейчас думаю о том, какая ты красивая! — совершенно чистосердечно ответил он, услышав в ответ ее хриплый смешок, звучавший по-детски беззастенчиво и мило.

— Ты становишься лучше с каждой минутой!

— Мне столько же!

Рикки, улыбаясь, продолжал накладывать пищу на тарелки, даже не спросив у Кэрин, что она предпочитает. Но это было превосходно, и Кэрин казалось, что у нее вырастают крылья.

— Твои глаза так таинственно сияют, Каро! Это совершенно серьезно! У меня даже дух захватывает!

— Но не уменьшает твой аппетит! — сухо заметила Кэрин, наблюдая, как он вонзает вилку в очередную котлету из креветок. — Надеюсь, ты не собираешься весь вечер вести эти идиотские речи?

— Ну и выражения, мисс Хартманн! Тоже мне — идиотские речи! У меня, дорогая девочка, для тебя новость: я не сумасшедший!

Кэрин дружески засмеялась:

— Я знаю!

Голубые глаза Рикки сверкнули, и Кэрин ясно представила, каким невероятно привлекательным он станет через несколько лет.

— Ты очаровательна! — ласково произнес он. — Надеюсь, для меня?

Она пила вино маленькими глотками, наклонив набок свою изящную головку.

— Хочешь откровенный ответ? Ни для кого!

На лице Рикки появилась широкая усмешка.

— Это следует считать решительным отпором?

— Какое смешное и язвительное предположение! На самом деле, я все еще мечтаю об идеальном поклоннике!

Голос и взгляд Рикки заставил Кэрин съежиться.

— Идеальный поклонник! И это, когда рядом с тобой я! «Мне почти надоели тени! — вскричала леди Шелотт»?

— Ты часто цитируешь Теннисона? — засмеялась Кэрин.

— Только когда я в дурном настроении. Я думал, ты уже почти полюбила меня!

— Ты можешь думать, что тебе угодно!

Она отвернулась от Рикки и через стол улыбнулась Марку Эмберу, помахивавшему ей бокалом с вином.

Рикки не растерялся.

— По-моему, любовь чем-то напоминает игру в кости. По состоянию души особенно. Возьми всех великих влюбленных… Беатриче и Данте, Ромео и Джульетту, Тристана и Изольду, Фреда и Мэгги. Они ведь по-настоящему не знали друг друга. Можно сказать, были посторонними. Не нахожу, что великая любовь и повседневная жизнь идут рука об руку.

Кэрин подавилась, и Рикки любезно похлопал ее по спине.

— Вижу, ты уловил ситуацию, — удалось ей, наконец, произнести.

— Молю Бога, чтобы это было так!

Кэрин озадаченно посмотрела на него. В голосе Рикки впервые отсутствовали юмористические нотки.

— А ты к тому же не лишен скромности! — весело заметила она.

Рикки изменился в лице.

— Полагаю, ты понимаешь, что говоришь, Кэрин. Ты же фактически призналась, что тебя притягивает мое обаяние!

— Моя голова занята более высокими материями, — заметила она, оглядывая комнату.

— Этого-то я и боялся, — пробормотал Рикки вполголоса, ничуть не удивившись, увидев, в каком направлении постоянно чего-то ищут ее глаза. Вдруг он мельком взглянул через плечо: — Слышишь? — Он поставил свой бокал на стол с непроницаемым выражением лица. Где-то за ними послышался голос — голос, который Кэрин предстоит узнать слишком хорошо.

Это был мягкий, нежный, несколько хрипловатый голос. Кэрин невольно выпрямилась, почувствовав неожиданное, необъяснимое напряжение. Она попыталась расслабиться, но слишком остро чувствовала состояние Рикки, в котором были одновременно тревога и настороженное ожидание.

Итак, она здесь! Селия Эмбер возникла в дверях, держась с подчеркнутым изяществом, что напоминало Кэрин выход великой актрисы, ожидающей положенных ей аплодисментов. С таким лицом, фигурой и артистизмом, пронеслось в голове у Кэрин, просто чудо, как Голливуд не проторил дорожку к ее двери. Достаточно взглянуть на нее лишь на одно мгновение, и в памяти надолго остается ее изысканная стройность, живые голубые глаза и ореол серебристо-золотых волос.