В прошлом феврале я вместе с женой посетил кабинет врача. Мы хотели получить кое-какую информацию по счетам, переведенную на нормальный английский язык в целях получения страховки. Секретарь спросила меня, помню ли я даты двух последних визитов. Я подумал секунду и без колебаний сказал: «26 декабря и 15 января».

Ничего особенного, правда? Но для человека, у которого девять лет назад диагностировали раннее наступление болезни Альцгеймера, это было невероятно. Еще один случай, доказывающий, что протокол Бредесена действительно устраняет симптомы заболевания.

Когда мне поставили диагноз, для меня большим успехом было, выходя из дома, не забыть застегнуть молнию на брюках или пряжку ремня. Бывало, что я двадцать минут искал ключи и телефон, а на утро находил их в холодильнике.

Шесть лет назад мы переехали в Мексику, поскольку сочли, что мне будет нужно больше ухода, чем сможет обеспечить моя жена или чем мы можем себе позволить.

Думаю, моя жена заподозрила у меня деменцию задолго до того, как я признал ее у себя. Она видела, как я разрушал свой некогда успешный бизнес и подрывал наше финансовое положение. В конечном итоге это стало настолько очевидным, что я понял: должно быть, у меня болезнь Альцгеймера. Но я все равно отказывался от медицинской помощи.

А делал я это по двум причинам. Шел 2011 год. Большинство людей еще не слышали о докторе Бредесене. Его исследование предстанет миру лишь через несколько лет. Миру, в котором почти каждый знал, что болезнь Альцгеймера фатальна и неизлечима. Забыв, как пишется это слово, я понимал, что умру от этой болезни.

Эта мысль и не давала мне в течение очень долгого времени обращаться за помощью. Моя стратегия заключалась в том, чтобы попытаться скрыть множество ошибок, которые я делаю каждый день, в надежде что их никто не замечает.

И была еще одна причина. Я плохо помнил, что происходило. Я брал свои деньги, чтобы закончить проекты компании, думая, что верну заем после осуществления проектов. К тому времени, когда это случалось, я забывал, что вносил деньги. И создавалась иллюзия, что с компанией все в порядке.

Я ходил к доктору для лечения депрессии. Психиатру. Когда я наконец сказал ему, что у меня, наверное, болезнь Альцгеймера, он ответил, что я для нее слишком молод. Тогда я не знал, что деменция проявляется во многих формах, а у Альцгеймера есть несколько стадий. Доктор решил, что моя проблема состоит в серьезной депрессии и в корректировке препаратов. Это была хорошая мысль. Правда, депрессия значительно уменьшилась, а память продолжала ухудшаться.

Пройдя несколько стандартных когнитивных тестов, доктор согласился, что, возможно, у меня незначительные когнитивные нарушения. Наверное, я сводил его с ума. Я все время повторял: «В моей жизни не происходит ничего незначительного».

Возможно, он был прав. Я часто удивляюсь, почему я сразу же не нашел информацию о потере памяти в Гугле и не прочитал об этом. Я думаю, что просто не верил, что это приведет к чему-то хорошему.

В конечном итоге в 2012 году мне поставили диагноз: раннее начало болезни Альцгеймера. Я делал заметки о странностях, которые случались со мной каждый день. Я собирался написать книгу под названием «Сползание в деменцию», которая бы отражала хронологию происходящего, пока я мог это делать.

Когда мы переехали в Мексику, я был уверен, что это лишь вопрос времени, когда я стану полностью зависеть от жены и должен буду принять «окончательное решение», к которому я подготовился несколько месяцев назад.

Мы прожили в Мексике меньше года, когда мне повезло услышать разговор о докторе Бредесене. Он как раз опубликовал результаты первых пяти пациентов. Я нашел отчет в Гугле и был потрясен, увидев там еще и исследования, касающиеся того же заболевания, где люди переживали именно то, через что предстояло мне пройти. Я знал, что мне нужно как-то найти этого человека. А еще я начал пытаться делать то же самое, что делали люди в тематических исследованиях.

Через несколько месяцев, отправив множество электронных сообщений, я достал его телефон. Его секретарь сказал мне, что мне повезло: он может уделить мне пять минут своего времени. Это было февральским вечером. Мы проговорили 25 минут. Я рассказал ему о себе и о том, что пишу книгу о происходящем со мной. Я попросил его о личной беседе. Я также сказал ему, что замечаю улучшения после того, как начал пробовать следовать протоколу.

Большую часть разговора он задавал мне вопросы. Похоже, мой случай был для него интереснее, чем для любого из моих врачей. Он пригласил меня в свою лабораторию в округ Марин, где он проводил презентацию своего протокола. Он сказал, что там будет кое-кто, с кем мне нужно познакомиться.

Я все же сильно болел, и меня пугала одна мысль о поездке в Калифорнию. И в конечном итоге я сделал самый правильный шаг в жизни. После презентации мы проговорили полчаса, в течение которых он объяснил мне протокол простыми и понятными для меня словами, а затем ответил на все мои вопросы. Это стало началом восстановления моей жизни. Я познакомился с женщиной, у который были точно те же симптомы, что и у меня, и которая полностью вылечилась. Она не лезла за словом в карман. Она заставила меня поверить. Я покинул Калифорнию с твердым намерением следовать протоколу. И я увозил с собой нечто, потерянное много лет назад. НАДЕЖДУ.

Наконец я начал все больше и больше чувствовать себя самим собой. На втором году я снова заболел. Занимаясь бизнесом из-за границы, вдали от дома, я пристрастился к вредной еде. Три фунта (1,4 кг) лакрицы, Макдоналдс, огромная банка ореховой пасты, шесть-семь больших булочек с корицей и несколько молочных коктейлей. Я за три дня набрал 5 фунтов (2,3 кг).

Ладно, набрал вес. Само по себе плохо. К несчастью, это снова привело к употреблению вредной пищи, на которой я жил многие годы до этого. И не осознавая этого, я перестал принимать пищевые добавки и делать упражнения. Много времени не понадобилось. Я снова не мог удерживать мысль в голове и опять испытал ужас.

Я позвонил тому, кто больше меня знал о протоколе. Он сказал, что люди часто сходят с дистанции. Важнее, по его словам, было то, что большинству из них удается вернуть свой мозг.

Второй раз было труднее. И казалось, дольше. Но в конечном итоге я снова пришел в себя. Вылечился ли я? Я смотрю на это так, как алкоголики на трезвость. Пока они не пьют, они живут, как другие мужчины и женщины. Если они снова начинают пить, то возвращаются в жалкое состояние. Так же, как я думаю, и с Альцгеймером. Пока я соблюдаю протокол, я веду нормальную жизнь. Если я не буду этого делать, то начнется кошмар.

Если вам интересно, получится ли у вас, то я здесь для того, чтобы сказать: получится. Получится ли у вашей любимой? С вашей помощью у нее есть неплохой шанс, что получится. Но прежде всего надо пройти обследование, чтобы знать, что лечить. Затем начинайте, откуда можете. Для меня самым трудным стало изменение питания. Я никогда не думал, что так сильно люблю сахар и хлеб. Живя на Карибах, я редко ел салаты или рыбу. Я изучаю протокол и добавляю что-то к своему ежедневному плану. Я не смог бы делать это без жены. Вначале мне нужно было каждый день напоминать, чтобы я принимал пищевые добавки.