Мила, не оборачиваясь ко мне, поправляет на себе одежду, утыкается лбом в стену и надрывным голосом шепчет:

— Потому что у меня есть парень.

МИЛА.

— Кто? – следует вопрос после недолгого молчания.

Ноги до сих пор дрожат, а сердце бьётся так, что закладывает уши.

— Я не обязана отчитываться, – произношу с трудом, пытаясь снова взять верх над ситуацией.

Спиной чувствую нестерпимо пронизывающий взгляд. Пространство вокруг заполняется холодом, и мне хочется обнять себя руками.

Низкий стальной голос возле уха только усиливает это желание:

— Ну, судя по тому, что мои пальцы до сих пор влажные, и ты избегаешь смотреть мне в глаза, то вся правда в том, что либо не так уж важен для тебя этот парень, либо его просто нет.

Я тяжело сглатываю и делаю медленный вдох.

Он прав.

Парня нет. Но только этим я могу отгородить от себя Барсова.

Выдать ложную информацию и снизить его влечение до минимума.

Доступ закрыт. Чужая территория.

— Моя личная жизнь вас не касается, – говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Слишком поздно ты об этом заговорила, милая… — босс дотрагивается до моей макушки носом и неспешно делает затяжной вдох. – Меня теперь всё касается, – он крепко обхватывает мою талию обеими руками и скрещивает пальцы в замок на животе.

Я не могу дышать. Не могу двигаться. Не могу думать.

Пытаюсь вспомнить, почему это неправильно? Почему я должна его оттолкнуть?

Ведь его сильные руки, беспорядочно грубые и нежные касания, бархатный голос вызывают бешеный прилив эйфории. Меня парализует, потом колбасит. Воздух застревает в лёгких, а тело больше не поддаётся контролю.

Уверена, что эти ощущения сродни кайфу. Как ещё можно назвать это безумие?

Странное сочетание восхищения и раздражения.

— Вы давите на меня… — понятия не имею, зачем я это говорю.

Может быть, потому, что тишина между нами уплотняется, и становится нечем дышать?

Моей кожи на шее снова касаются мужские губы, будто специально дразня и вводя меня в заблуждение. Стоит только появиться крупинке решимости, как Барсов тут же её слизывает.

— Все блоки в твоей голове, Мила.

Его шёпот слегка щекочет мне ухо, обволакивая и усыпляя разум.

Проклятье!

Хочется расплакаться от собственного бессилия.

— Если бы ты знала, как я хочу от тебя избавиться... – сбивчиво дыша произносит мужчина, и от услышанного по моему телу проносится дрожь.

Осторожно убрав прядь волос мне за ухо, его руки мягко, но требовательно накрывают мои, всё ещё держащиеся за стену.

Начинаю вытаскивать пальцы из его ладони.

— У тебя не получится вырваться…

Фраза настолько двойственна, что я закрываю глаза и привожу в уме все доводы, чтобы сейчас же перестать быть тряпкой и бежать к чёртовой матери, пока всё не зашло ещё дальше.

В чём заключается проблема?

В моём боссе.

В боссе, который сейчас стоит и облизывает мне шею.

Где-то я совершила ошибку…

Ах да. В самом начале, когда бросила начальнику вызов.

Только я подразумевала его, как вызов руководителю. Показать себя в рамках профессиональных возможностей. А на деле не до конца учла одну маленькую деталь. Мой работодатель – мужчина.

Проморгала я тот момент, когда решила, что мой совершенный и контролирующий всё вокруг начальник вздумает проявить к работнику личный интерес.

Сама виновата.

Надо было бить тревогу сразу. Ещё тогда, когда стала темой для разговора в мужском коллективе.

А я дала маху. Решила не провоцировать Барсова и не наживать в его лице врага.

Чёрт!

К этой должности я шла осознанно. Ущемляла себя во многом не ради того, чтобы тут же сдаться.

В первую очередь, я сама для себя поставила такую высокую планку. А уж потом задумывалась об ожиданиях других.

И вот, едва я достигла цели, как появился тот, кто хочет меня лишить всего только из-за того, что я женщина.

Глупо поддаваясь стереотипам, что на вершине могут быть только мужчины.

Что за бред?

Почему, если я добилась каких-то результатов, то меня сразу нужно причислять к офисным шлюхам?

Почему позволяют себе опускать женщин до такого уровня?

Ответ прост. Потому что я позволила.

Потому что на секунду расслабилась и, усыпив ненадолго мозг, подчинилась зову вагины.

Неудивительно, что я теперь у Барсова первая кандидатка на вакансию его «персональной помощницы».

Правила просты. Служебные романы под запретом.

Как же я раньше ошибалась, когда посмеивалась над теми или иными случаями, где «она увидела своего босса и пропала».

Твою мать! Надо было меньше ржать, а наматывать на ус.

А теперь мне в лоб прилетел бумеранг и вообще вышиб последние остатки здравого рассудка.

Даже в своём отрицании понимаю, что долго мне так не выдержать.

Я на финише своего собственного проигрыша.

Ещё чуть-чуть, и я перейду красную черту.

Обидно до слёз.

Нужно действовать, пока не поздно.

До конца моего испытательного срока осталось меньше двух месяцев.

Не хочу портить трудовую книжку, но придётся. По истечении срока уйду по собственному желанию. Хотя бы стажировку не завалю. Мне не нужны проблемы и лишние вопросы при приёме на следующую работу. Их не избежать, конечно, но куда деваться.

Нужно отдать должное Барсову Яну Марковичу, что воспринимает меня не как своего сотрудника, а как очередное тело, куда можно вставить член.

Мило. И обидно…

— Я требую уважения, – выплёскиваю наружу свои чувства одним рваным выдохом.

Выуживаю из себя обрывки былой собранности, выдёргиваю из его захвата руки и поворачиваюсь к боссу лицом.

— Если я сказала, что у меня есть парень, значит, он есть, – стараюсь не задумываться, что конкретно проскальзывает в темнеющем взгляде босса и, чувствуя силу в своих словах, добавляю. – Если вы ещё раз посмеете ко мне прикоснуться – я увольняюсь. Вы же этого хотите, не так ли? Вперёд. Вы знаете, что делать!

***

— … таким образом, я надеюсь, что мы выйдем на новый уровень. Я созвонилась с парочкой проверенных коллег из Лондона, и после длительных переговоров мне всё-таки удалось заполучить контактные данные нескольких топовых европейских авторов. Жду их подтверждения о сотрудничестве и тут же подключу наш юридический отдел, – отчитываюсь я о последних своих значимых действиях и замолкаю, чтобы услышать мнение генерального.