Дрожь прошла по ней, когда в голове зазвучал голос старой знахарки, говорящей, что любопытство у нее в натуре… как у других зло. Она пройдет совсем чуть-чуть, только чтобы различить голоса — или посмотреть, куда ведет туннель. Если она будет держаться на безопасном расстоянии, то ничего страшного с ней не случится.

Вытянув в стороны руки, чтобы держаться за стены для равновесия, Линнет сделала еще несколько шагов. Темнота сгустилась, а запах сырой земли становился тем сильнее, чем глубже она опускалась. Наконец нога ее коснулась земляного пола.

Она вгляделась в черный проход перед ней. Во рту пересохло от страха, хотя чего она боялась, и сама не знала. Голоса здесь были громче, но все равно неразборчивы. Трудно было сказать, сколько еще до них. Она оглянулась через плечо. Тусклый свет на верху лестницы казался таким ужасно далеким.

Линнет облизнула губы. Может, вернуться? Каждая мышца в теле напряглась, призывая ее к тому, чтобы бежать, но у нее может не быть другого такого шанса выяснить, что все это значит.

После странного поведения олдермена казалось вполне возможным, что его дело здесь имеет какое-то отношение к ней. До сих пор все ее попытки разузнать, кто погубил дедушку, ни к чему не привели. Если то, что происходит здесь, прольет на это свет, она должна знать.

Она пройдет еще ровно столько, чтобы увидеть, кому принадлежат голоса, и услышать слова, которые они скандируют хором, ибо теперь она могла сказать, что это скандирование.

Сюда свет с вершины лестницы уже не доходил, и дальше ей пришлось пробираться на ощупь. Стены здесь были сырыми, из грубо отесанного камня, словно ход прорубили прямо в скале.

Линнет свернула за угол, и внезапно монотонный речитатив, настойчивый и повторяющийся, стал громче, и впереди показался свет. Она уже смогла разобрать слова: «Приди к нам. Приди к нам. Приди к нам».

Подобравшись поближе, она увидела, что ход расширяется в некое пространство, уходящее влево. Оттуда, где она стояла, была видна лишь малая его часть, поэтому она сделала шаг вперед. Сквозь просвет виднелись свечи на полу и пляшущие тени.

От страха колени ее ослабели, а голова закружилась. Кто же не слышал в детстве страшных историй о колдунах и ведьмах, якшающихся с дьяволом, об украденных детях, исчезающих бесследно, о рогатых демонах, вызываемых из ада, о мрачных, тайных ритуалах с жертвоприношением. Ладони ее вспотели, когда все эти байки, над которыми она в детстве презрительно фыркала, пришли ей на ум.

С колотящимся в ушах сердцем Линнет опустилась на колени и поползла вперед. Раз уж она здесь, то посмотрит, что происходит в этой комнате, хотя бы одним глазком, прежде чем убежит отсюда.

Она резко втянула воздух, когда что-то поползло у нее по руке. Сквозь вонь сырой земли улавливался запах ладана и какой-то острый, мускусный запах. Линнет продвинулась еще чуть-чуть вперед, вытягивая шею вбок, пытаясь увидеть, что делается в глубине комнаты.

Ей стали видны танцующие фигуры в накидках с поднятыми капюшонами, которые то появлялись в поле ее зрения, то исчезали. Похоже, они танцевали внутри круга из свечей на полу. Она проползла чуть дальше. Внезапно до нее дошло, что фигуры не в накидках с капюшонами, как она вначале подумала, а в масках и звериных шкурах.

«Мария, Матерь Божья, защити меня. Мария, Матерь Божья, защити меня».

Теперь уже не осталось сомнений, что это такое. Линнет стала свидетелем шабаша, ритуального ведьминого сборища. Их монотонное скандирование пульсировало у нее в крови и стучало в ушах.

«Мария, Матерь Божья, защити меня».

Линнет увидела край стола, покрытого черной тканью и стоящего в центре круга. Прижимаясь к стене хода, она на четвереньках проползла вперед, затем встала на колени, чтобы увидеть, что на столе.

Роту нее открылся, воздух застрял в горле. Она приросла к месту, слишком потрясенная, чтобы пошевелиться.

На столе лежала женщина, абсолютно голая.

Конечно, Линнет не раз доводилось видеть частично раздетых женщин — даже голых, когда они переодевались в общей спальне. Но не было ничего подобного тому, что предстало сейчас ее глазам.

Кожа женщины блестела от масла, соски заострились. Черные пряди непокрытых волос свисали с ближайшего к Линнет края стола. Она лежала на спине с соединенными вместе подошвами ног и разведенными в стороны коленями.

И все, что было на ней, — это маска.

Линнет интуитивно поняла, что женщина здесь — не против воли. Что тут ни происходило бы, она — добровольная участница.

Высокая фигура в волчьей маске и шкуре появилась с другой стороны зала, держа высоко в руках какую-то чашу.

Когда мужчина-волк приблизился к столу, остальные начали хором скандировать: «Богиня, богиня, богиня».

Мужчина под волчьей маской встал у того края стола, где были ноги женщины с соединенными стопами и подтянутые близко к телу. Он медленно опускал над ней вытянутые руки до тех пор, пока чаша не оказалась у нее на животе. Затем обмакнул пальцы в темно-красную жидкость.

Линнет понимала, что должна немедленно уйти. Это определенно дьяволово действо, и ей не следует его видеть. Но все равно она не могла оторвать глаз, когда мужчина-волк покапал чем-то, похожим на вино, на каждый сосок женщины. Линнет сглотнула, почувствовав, как ее соски непроизвольно напряглись.

Женщина на столе шевелила губами, скандируя вместе с остальными, мотая головой из стороны в сторону. Струйка темно-красной жидкости, извиваясь, стекала по блестящей коже груди.

Скандирование стало громче и настойчивее, когда мужчина-волк снова опустил пальцы в чашу. На этот раз он покапал жидкостью на чувствительное место между ног женщины. Три раза он повторял ритуал, капал жидкостью на соски и между ног. С каждым разом скандирование становилось все громче и громче — древние звуки из языческих времен.

Линнет затаила дыхание, когда одна из одетых в шкуры фигур вышла вперед, чтобы забрать у него чашу. Но на этом действо не закончилось. Мужчина-волк склонился над женщиной и приблизил лицо к ее груди, куда капал вином. Женщина застонала, когда он поцеловал ее сосок посасывающим поцелуем.

Когда он приближал рот к другой груди и целовал ее, скандирование становилось громче, пока не запульсировало в теле Линнет. Танцующие лихорадочно дергались, вертелись, размахивали руками, отбрасывая потусторонние тени на стены.

У Линнет перехватило дыхание, когда мужчина-волк взял женщину за лодыжки. Затем, как Линнет и предполагала, наклонился вперед, чтобы запечатлеть поцелуй между ног. Пока он проделывал это, женщина лихорадочно мотала головой.

«Мария, Матерь Божья, защити меня. Мария, Матерь Божья, защити меня». Линнет молилась, несмотря на то что приросла к месту, не в силах оторвать глаз от происходящего. Она была в ужасе и все же чувствовала тупую тянущую боль между ног, словно какая-то первобытная сила удерживала ее тут и не давала уйти.