Я не знал, доходят ли мои слова, но она вдруг облизнула мои губы.

— Будь рядом родители, я бы отдала внука им. Но их нет. Я уже сама думала, что делать. Но ты прав, можно ведь его отправить в приют. Я не знала. Нужно вот сюда позвонить, да? А с этими деньгами я смогу и в путешествие отправиться!

Она засунула мою записку в кошелёк. Я вытащил из пальто, брошенного на пол, деньги и передал ей.

— Ты уже расплачиваешься? — спросила она, поспешно засовывая купюры в сумку. Глаз дёрнулся несколько раз.

— Ты классный! Я так рада. Так здорово, очень рада. Накуплю всего. И вообще, зачем рождаются дети? Они милашки только в первое время.

Я вылез из такси около дома; мальчишка стоял там. У него в руках была открытая банка кока-колы и банка кофе моей любимой марки. Он молча протянул мне банку, я сразу же открыл её. Мальчик рассматривал мои окрашенные волосы. Кофе уже совсем остыл.

Я зашёл в квартиру на минуту, а затем вернулся на улицу. Ребёнок шагал за мной. Мимо нас, набирая скорость, промчалась машина; он схватился за полу моего пальто. Это была машина с низкой посадкой, в ней на полную громкость врубили какую-то дешёвенькую музыку. Нам встретилась маленькая девочка, которая тоже держалась за пальто отца. Мы молча прошли мимо. Отец девочки что-то сказал, и она с недовольством на лице ему ответила.

Мы двигались по берегу узкой реки, довольно далеко от жилых домов. Берега были ухоженные, а вода мутная, на поверхности плавал мусор, в том числе пластиковые бутылки. Похоже, мальчик хотел что-то сказать, но молчал, словно сомневаясь. Я закурил и перевёл взгляд на мутную реку.

— Я поговорил с мамой. Ты ведь готов переехать в детский дом, верно? Тогда ты сможешь уйти от неё.

— Да.

Его голос звучал чуть увереннее, чем в прошлый раз.

— Если мама решит тебя оставить дома, но ты будешь против, позвони вот сюда. Это хороший детский дом.

Я передал ему бумажку, он внимательно смотрел на неё, словно заучивал телефон наизусть.

— Ты ещё всё исправишь. Ты сможешь заниматься чем угодно. А о воровстве забудь.

— Почему?

Мальчик поднял глаза на меня.

— Не сможешь приспособиться в этом мире.

— Но…

— Надоел уже! Просто забудь, и всё тут!

Не тот я человек, чтобы рассказывать ребёнку, как нужно жить.

— А это тебе в подарок.

Я вручил ему небольшую коробку.

— Что там?

— Мне это так и не понадобилось. Откроешь, когда почувствуешь, что дела плохи, или нужна будет сила или помощь. Интересно ведь, правда?

— А вдруг кто-нибудь отберёт?

— Тогда… давай где-нибудь зароем.

Мы увидели прогулочную тропу и медленно пошли по ней. По пути встретилась каменная скульптура, изображавшая женщину, которая смеялась словно безумная. Руками и пустой банкой я вырыл яму прямо за скульптурой. Надпись на постаменте было не разобрать, наверное, установили в память о каком-нибудь событии. Здесь вряд ли будут что-то строить или рыть.

— А если не понадобится, то отдашь потом какому-нибудь ребёнку вроде тебя.

Мы молча продолжили путь. Солнце постепенно клонилось вниз, стало зябко. Выйдя на открытую площадку, мы увидели теннисный мячик. Я непроизвольно поднял его и стряхнул грязь. Неподалёку, рядом со скамейкой, играли папа с сыном. Ребёнок был такого же возраста, как и мой мальчишка, но кидал мяч медленно и вяло. Каждый раз, бросая мяч, отец ему что-то говорил. На скамейке лежали фотоаппарат и игровая приставка.

— А ты хорошо бросаешь мяч?

— Не знаю.

— Попробуй бросить сильнее, чем тот парень.

Я далеко бросил мяч, мальчишка на мгновение замялся, а затем помчался поднимать. Отец с сыном заметили нас. Мальчик поднял мяч и с силой бросил мне. Я схватил его и, чувствуя боль в кончиках пальцев, бросил обратно.

Он поймал мяч двумя руками и кинул ещё сильнее. Я не поймал, мальчишка рассмеялся. Отец с сыном издалека смотрели, как мы играем. Через некоторое время я понял, что это, должно быть, их мяч. Я, как сделал бы любой обычный человек, слегка поклонился и бросил им мяч.

— Слушай, — переводя дыхание, сказал я мальчишке, когда он подбежал. — Мне нужно будет далеко уехать. Мы не сможем больше встретиться. Но только не смей становиться никчёмным человеком. Даже если будет тяжко в жизни, ты всегда можешь всё исправить!

Мальчишка кивнул. Он не брал меня за руку, но по пути домой держался за полу пальто.

— Только для начала купи себе одежду. Нормальную.

В чёрном пальто я стоял на краю платформы и смотрел на Ёнэдзаву.

Я проверил в кармане нож и сделал вид, будто читаю газету. Ёнэдзава смотрел на группку смеющихся детей. Когда мимо прошла женщина, он проводил её взглядом. Глядя вниз, он двинулся вперёд, столкнулся с мужчиной в костюме, не извинившись, направился дальше. Поезд подъехал к платформе, я сел в один вагон с Ёнэдзавой. Людей было много, но не так, чтобы плотно прижаться к нему, поэтому, продолжая читать газету, я встал немного поодаль. Опустив вниз обе руки, Ёнэдзава прислонился спиной к дверям, чтобы удержаться в качающемся вагоне.

На Икэбукуро вышло много людей, но вошло ещё больше. В последнюю минуту в вагон ворвалась группка старшеклассниц в тренировочных костюмах, стало тесно. Я понял, что это мой шанс, свернул газету и приблизился к Ёнэдзаве. Однако он двигался к девочкам, бросая на них взгляды и прищёлкивая языком. Пробираясь в набитом вагоне, Ёнэдзава привлекал к себе внимание. Он подошёл совсем близко и стал рассматривать школьниц. Не заговаривал, не трогал, а просто стоял и смотрел в упор.

Я понял, если начну двигаться сейчас, то это будет бросаться в глаза, и ждал следующей станции. Пассажиры почти не выходили, мало кто входил. Я медленно придвинулся к Ёнэдзаве и встал за ним. Одна из девчонок постоянно переминалась, словно ей было тяжело стоять. Я зажал пальцами левый край его пальто. Старшеклассница, чтобы Ёнэдзава к ней не прикасался, попыталась втиснуть между им и собой сумку, в этот момент Ёнэдзава покачнулся, а я ножом сверху донизу аккуратно разрезал пальто по боковому шву. Однако до внутреннего кармана так и не добрался. Я сделал медленный вдох. Воздух был тяжёлым, становилось жарко. Ёнэдзава перевёл взгляд на сумку, которая оказалась между ним и школьницей, и, словно изменил свои намерения, просто смотрел на девчонок. Он стал щупать рукав своего пальто. Судя по направлению взгляда, я понял, что через несколько секунд он обнаружит прорезь. Я задержал прерывистое дыхание, вытянул левую ногу и легонько пнул ботинком ногу старшеклассницы. Она вздрогнула, вскрикнула и медленно обернулась к Ёнэдзаве. Его тщедушное тело слегка покачнулось от неожиданности, в этот момент я ещё раз вставил нож в боковой шов пальто. Пальцами левой руки я приподнял ткань и попытался разрезать внутренний карман. Самым кончиком ножа я медленно прошёлся по ткани. Я удерживал нож между большим и указательным пальцами, а средним и безымянным схватил конверт. В этот момент дрожь пробежала от пальцев к плечу. Сдерживая волнение, я вытащил конверт. Конверт Ёнэдзавы, который я видел сейчас краем глаза, и конверт, переданный Кидзаки, выглядели по-разному. Я подумал, что ситуация становится всё хуже и хуже и я опускаюсь на дно. Из-за страха старшеклассница больше не шевелилась, между тем поезд подъехал к Синдзюку.