Шофер продолжал молчать, очевидно, раздосадованный жадностью слабого пола. Они отъехали от города миль тридцать, и до цели путешествия краснолицего оставалось всего десять миль. В этом месте дорога выходила на прямое широкое шоссе, на котором впереди маячили две машины. Когда «седан» приблизился к ним, от одной из машин отделилась фигура в форме и встала посередине дороги. Это был патрульный полицейский, который поднял руку, приказывая машине остановиться.

Один из стоящих на обочине автомобилей зафырчал и двинулся с места, в то время как «седан» свернул к обочине.

— Ну и что теперь? — буркнул себе под нос краснолицый.

Рядом с первым патрульным появился второй. Они подходили к «седану» осторожно, с двух сторон, всем своим видом выдавая, что их больше интересуют пассажиры, а не машина.

Заглянув внутрь машины, тот полицейский, который был повыше, спросил:

— А, привет, Вильмер. Как делишки?

— Так себе, — ответствовал краснолицый, не выразив особой радости. — И какого рожна вам надо на этот раз?

— Не суетись, Вильмер, — посоветовал другой. — Мы кое-что ищем, — он сделал жест в сторону Брансона. — А это что за парень?

— А вам-то что?

— Он едет с тобой, не так ли?

— Как видишь. Ну и что с того?

— Слушай, Вильмер, давай-ка будь разумным, а? Я — не твоя жена, так что попридержи язык и ответь нам на пару вопросов. Где ты откопал этого парня?

— Я подобрал его на окраине Хенбери, — признался краснолицый.

— Подобрал, да? — патрульный с интересом посмотрел на Брансона, то же сделал и его напарник. — Мистер, вы слишком подходите под описание человека, которого мы ищем. Как вас зовут?

— Картер.

— И чем вы занимаетесь?

— Я страховой агент.

— Это так, — подтвердил краснолицый, радуясь тому, что он тоже что-то может сказать. — Мы с ним об этом говорили. Я рассказал ему, как тот ханыга чуть было не уговорил мою Мейзи поставить на мои косточки.

— Значит, Картер? — задумчиво произнес первый патрульный, не обращая внимания на болтовню краснолицего. — А как ваше имя?

— Люциус, — автоматически ответил Брансон, совершенно не понимая, из какого закоулка памяти выскочило это имя.

Эти данные поколебали уверенность допрашивающих. Они переглянулись и вновь принялись рассматривать Брансона — очевидно, сравнивая его вид с описанием, полученным по радио.

— И что вы делали в Хенбери?

— Продавал страховки, — криво улыбнулся Брансон. — Точнее, пробовал этим заняться.

В последнее время у него уже очень хорошо получалось вранье. Оказывается, для этого надо было просто держать себя в руках, да еще немного попрактиковаться. Но все же он здорово сожалел о новом занятии: по своей природе Брансон ненавидел ложь.

— У вас есть какие-нибудь документы? — спросил тот полицейский, что был пониже ростом.

— Думаю, что нет. В смысле, нет с собой. Я оставил все документы дома.

— И ни в чемодане, ни в бумажнике? Никаких писем, карточек, счетов и страховок?

— Извините, нет.

— Весьма странно для человека, который находится в пути, да еще и по работе. Никаких бумаг на его имя, — низенький полицейский поджал губы и бросил многозначительный взгляд на своего напарника. — Я думаю, вам лучше выйти из этой машины, мистер Картер, — сказал он, открывая дверцу и делая властный жест рукой. — Нам хотелось бы получше познакомиться с вами и с вашими вещами.

Брансон вылез из машины. В голове его билась мысль: «Ну вот, это случилось!» Краснолицый, нахмурившись, сидел за рулем. Коротышка-патрульный вытащил из машины чемодан и раскрыл его прямо на дороге, в то время как высокий стоял в нескольких ярдах за спиной Брансона, держа руку на рукояти пистолета. Бежать бесполезно. Полицейский всадит ему пулю в спину, не успеет он преодолеть и пяти ярдов.

— Ваш бумажник пожалуйста.

Брансон протянул свой бумажник. Патрульный тщательно осмотрел его содержимое и расплылся в довольной улыбке.

— Люциус Картер, жди больше! Это и есть тот парень, Ричард Брансон! — Он махнул рукой краснолицему. — Поехал отсюда!

Краснолицый со злостью захлопнул дверцу и заорал в открытое окно:

— Раскомандовались тут! Это моя машина! Я купил ее на свои денежки! И как налогоплательщик я могу…

Высокий патрульный наклонился к окну и сказал прямо в лицо краснолицему — очень медленно и очень тихо:

— Двигай отсюда, Вильмер… Ты уже большой и умный мальчик… Ну!

Краснолицый одарил Брансона и полицейских убийственным взглядом, нажал на газ, обдав их всех клубом пыли и бензина.

— Садитесь в машину, мистер, — сказал коротышка, указывая Брансону на патрульный автомобиль.

— В чем вы меня обвиняете? Я хотел бы это знать!

— Вам все расскажут в участке, — отрезал патрульный. — Мы имеем право задержать вас на двадцать четыре часа под любым предлогом. Так что успокойтесь и садитесь в машину.

Решив больше не спорить, Брансон залез в полицейскую машину. Коротышка тоже сел сзади, рядом с ним. Высокий занял место водителя, щелкнул выключателем рации и сообщил в микрофон:

— Номер девятый, Хили и Грег. Мы только что подобрали Брансона. Сейчас его привезем.

В участке их отношение к нему было по меньшей мере странным. С ним обращались бесцеремонно, но в то же время без той грубости, с которой принято относиться к людям, чья виновность очевидна. Складывалось такое впечатление, что полицейские совершенно не представляли, кто он такой — то ли похититель чертежей атомной бомбы, то ли кандидат на получение медали Конгресса. После тщательной проверки его личности, они дали ему поесть и отвели в камеру, не задавая больше никаких вопросов.

Все, что он получил в ответ на свои вопросы, заключалось в одной-единственной фразе:

— Молчите и ждите.

Рирдон прибыл через три часа. На его верхней губе белела нашлепка медицинского пластыря, больше никаких повреждений видно не было. Ему предоставили маленький кабинет, где он терпеливо ждал, пока приведут Брансона.

Оставшись один на один, они без всяких эмоций оглядели друг друга. После продолжительного молчания Рирдон сказал:

— Я полагаю, вы прекрасно понимаете, что мы можем обвинить вас в обычном нападении на человека?

— Пусть будет так, — пожал плечами Брансон.

— Почему вы это сделали? За что, черт возьми, вы набросились на меня?

— Чтобы научить вас заниматься своими делами, а не совать нос в чужие.

— Понятно. Вам не нравилось, что я все время попадался вам на глаза.