бы ко мне спиной. За все годы у меня в окружении не было тех, кто доверял мне, и уж точно никого, кому доверял бы я.

Я взялся за шнурки, подтянул максимально нежно, насколько позволяли обвитые мышцами руки, но Креона всё равно охнула. Мои пальцы коснулись её кожи, и это снова вызвало диссонанс в моих ощущениях.

Сердце, которое в прошлой жизни было бесчувственным сгустком Тьмы, бешено забилось.

Восемнадцать лет…

Тьма небесная, да я ведь восемнадцать лет не испытывал такого, чтоб касаться женщины, которая рядом с тобой не из-за страха, и не из-за жертвенного обряда.

Это не тёмная колдунья, которая тщетно пытается соблазнить и добиться секса, чтобы получить часть силы магистра. Это не напуганная до дрожи рабыня, с которыми я развлекался до того, как вырезал из души влечение.

Её кожа казалась прохладной под жарким солнцем, а изгиб шеи действовал на меня, как на упыря — захотелось просто впиться губами. И неожиданно память стала выкидывать мне моменты из прошлого, когда я мог вот так подойти сзади и обнять ту, которую любил.

Как ни старался, я почти не мог вспомнить лицо жены, но вот эти ощущения: тепло, смех, запахи — всё это овеяло меня приятным ветром.

— Креона, детка, — ухмыляясь, бард подошёл к нам, — Уверяю тебя, во взгляде этого громилы желания больше, чем у когорты солдат, вернувшихся с похода.

Я наконец завязал узелок, настолько изящный, насколько мне позволяли толстые пальцы. Креона повернулась, с улыбкой поблагодарив:

— Спасибо, проповедник Малуш, — а потом она добавила уже Виолу, — Видит Морката, а взгляд у него совсем другой, гусляр, не как у тебя.

Бард не ответил, вдруг приметив что-то в телеге под ворохом развороченных мешков, и торопливо туда подбежал.

Зато у меня вырвалось:

— Ты… кхм… — я с трудом подавил нахлынувшие эмоции, — Так какой у меня взгляд?

— Умный.

— Чего-о-о⁈ — бард развернулся.

Я выдавил улыбку, поняв, что это была довольно-таки смешная шутка. И всё же, разрази тебя… меня… Да чтоб её Бездна поглотила и выплюнула в Небо!

Меня, Десятого Тёмного Жреца, вывела из душевного равновесия какая-то колдунья холода⁈ Но да, я так и стоял, пытаясь собрать раскуроченную душу обратно во что-то, хоть чуть-чуть похожее на разумного человека.

Креона, взяв из телеги острый нож, примерилась к платью, подняла длинный подол и вдруг стала его отрезать, кромсая и оставляя юбку до середины бедра.

Виол, который наконец вытащил из-под мешков самую настоящую лютню, вытаращился на чародейку, собравшись пожирать глазами её изящные ноги, но оказалось, что Креона заранее надела под платье удобные штаны для верховой езды. Да ещё и раздобыла где-то удобные и высокие кожаные сапожки.

Бард, наблюдая за ней, коснулся струн, извлёк какое-то подобие мелодии и коротко пропел:

— Душа-а-а мо-о-о-я с надеждой ждёт, что фе-е-е-ея льда-а растопит лёд, — он поморщился, стал ревниво покручивать колки на изогнутом грифе, — Боровы тупоголовые, своими грязными руками трогали мой инструмент…

Колдунья, закончив с платьем, отбросила отрезанный подол, потом стащила с телеги дорожную сумку. По синему оттенку и тому, как она уверенно положила туда флягу с водой, я понял, что сумка до этого принадлежала ей.

Закончив приготовления, она спросила:

— Проповедник Малуш, могу ли я просить похоронить Тиару?

— Нет, — я покачал головой, доставая «зажигалку», напоминающую палочку, обугленную с одной стороны, — Только такой вариант.

Креона сдержанно кивнула.

Глава 10

Лошади, как назло, оказались обучены не подходить к чужакам. Да и среди них всё равно не нашлось той, которая смогла бы нести на себе такого седока, как я.

Поэтому, сделав пару безуспешных попыток поймать хоть одну, мы двинулись пешком. И, естественно, через поле, в том направлении, куда испарилась принцесса Дайю.

Я надеялся снова почуять от неё запах магии Тени, но без самой девчонки он был настолько слаб, что носом варвара я уже не мог его нащупать. Да ещё, как назло, в высокой траве оказалось несколько примятых просек — кроме принцессы Дайю, тут ещё на заре носилось несколько упырей. Ясное дело, в такой жаркий солнечный день они все уже сдохли, но следы от них тоже пахли Тьмой…

Других ориентиров у меня не было, а бард оказался совсем никудышным шпионом.

* * *

— Дрищавый твой свет. То есть, как это ты не умеешь читать следы? — возмутился я.

— Я тебе что, следопыт? — проворчал бард, но под моим взглядом сразу стал оправдываться, — Ну, там, залезть под юбку городской чиновнице, проникнуть в дом купца, подслушать разговоры на приёме… Это ведь тоже навыки, разве нет?

Я на это ничего не ответил. Пришлось выбрать тот маршрут, который казался самым подходящим варварскому обонянию. Тем более, Виол объявил, что слышал девчоночий крик в той стороне.

Бард кряхтел передо мной, сгибаясь под весом двух мешков и копья, но торопливо шуровал через высокую траву, даже умудряясь что-то натренькивать на лютне.

Позади меня шла чародейка, у которой я всё же забрал дорожный мешок. Надо поберечь будущего мага.

Время от времени Креона оглядывалась назад, её глаза подозрительно блестели, и она тайком утирала слёзы свободной рукой. В другой руке она тащила тонкий посох, сделанный из копья, у которого мне пришлось срубить наконечник, иначе она отказывалась его брать — что-то чародейка стала плохо к копьям относиться.

Вдали над обозом поднимался дым. Похоронить Тиару времени не было, но погребальный костёр мы ей устроили достойный. Кстати, трупы упырей горят достаточно хорошо, а некоторые тёмные маги даже топят ими печи.

— При всём уважении к твоей подруге, Креона, — ворчал Виол, — Видит Маюн, это отличный сигнальный костёр. Можем ещё повесить флаг на спину, чтоб нас рассмотрели.

— А бренчать на струнах безопаснее, хорлова ты падаль? — сразу же огрызнулась чародейка.

— Да что ты понимаешь в музыке, северные твои ляжки?

— Только то, что она не должна звучать в чистом поле, когда уходишь от погони.

Я усмехнулся, слушая их пререкания и разглядывая нагруженную спину барда. Так-то, за нами ещё никто не гнался, а вокруг пожара трава может ещё выгореть, и это заметёт следы.

К сожалению, ветер дул от нас, и, если там будет маг с сильным чутьём, он сможет учуять. Но попробуй это сделать, когда вокруг воняет гарью.

А вот насчёт барда и вправду надо подумать, нужен ли мне в компании этот шпион. Зачем он увязался за мной — не только же из-за упругой задницы чародейки?

Ну, по крайней мере, сейчас от него была явная польза — он шёл впереди.

— С тобой у меня больше шансов выжить, — вдруг обернулся и сказал Виол, словно услышав мои мысли, — Ты не замышляешь против Раздорожья, да ещё можешь быть свидетелем, когда мы выясним, что тут творится.

Это самое «мы» меня резануло… Глупец думает, что это он решает, кто с кем идёт. Уж тем более, я не собираюсь тащиться куда-то в суд и докладываться напыщенным франтам.

— Ты читаешь мысли? — спросил я.

— Я же бард, чую настроение.

Хмыкнув, я спросил:

— Кстати, почему Раздорожье? Я думал, столица — Моредар.

— Только южная. Это Трое-Цария, варвар, — отчеканил Виол, — Три царя, три столицы. Раздорожье главнее, так издревле повелось, но его царь подозревает, что тут, на юге, замышляют это исправить.

— Неудивительно. Глупо думать, что никто не захочет больше власти.

— Но только не ценой измены.

— Теперь понятно, — проворчал я, — Хладоград на севере, Раздорожье в центре, Моредар на юге. И все представлены царями.

— Истинно так.

При этом я помнил, что Бросские горы тоже находятся на севере, причём это немалые территории. Они намного правее Хладограда, за широким заливом, но также являются частью Троецарии.

Я на ходу развернул карту. Ага, там единственный городок в предгорьях — Калёный Щит, а южнее расположился только Камнелом. Крупный город, но к броссам отношения уже не имеет, и он далеко не столица.

Получалось, если провести между тремя столицами линию, то Бросские горы будто бы сами по себе, остаются в стороне. И я сразу сказал об этом барду:

— Так эти броссы… кхм… мы, то есть. Мы подчиняемся Троецарии?

— Конечно. Броссы — хорошие воины, а их сталь самая лучшая во всей Тахасмии, — он перехватил мой вопросительный взгляд, —