Сын, здоровый, крепкий и довольно умный парень, также дал свое согласие. Он сразу уяснил себе, что в дальнейшем в разговорах ему следует полностью избегать любых антипольских высказываний и на службе стараться соблюдать строжайшую самодисциплину, стремясь внешне сделаться образцовым солдатом. Отец и Сын охотно пошли на предложение Радке еще и потому, что тот пообещал им дополнительный приработок, что было немаловажно в их положении.

Замысел удался. Сын на службе показывал отличные результаты в стрельбе и в других военных упражнениях. Тем временем ему посчастливилось начать карьеру унтер – офицера. По заданию Сын, в особенности в первые годы службы, очень редко брал отпуск, чтобы навестить родителей. Зато в результате он смог сообщить много ценного для абвера о том, что происходит непосредственно в польских частях. Отец каждый раз подробно записывал, что нового привез Сын, и передавал записи по надежным каналам связи или иногда на надежной явке лично капитану Радке. Последний с Сыном встречался только раз в два года, чтобы сообщить ему новые инструкции. Отец четко передавал поручения Сыну.

Таким образом, в общем и целом это был надежно выстроенный канал информации, бесперебойно поставлявший массу сведений о войсковых частях, в которых служил Сын. Но самое большое значение источник приобрел, когда Сына в 1935 году произвели в сержанты и перевели в штаб 6–й пехотной дивизии в Кракове. Там у него появилась возможность знакомиться с секретной корреспонденцией штаба дивизии. Затем с весны 1936 года его донесения стали еще более ценными. В основном они подтверждали то, что в тот критический период доносили Гапке, Адамчик и Марковски, ценнейшие источники Ганса Горачека, а именно: что хотя в штабе дивизии и в польских частях и говорили о возможности, даже вероятности войны с Германией, однако не предпринималось никаких мер, предусматривавших бы изменения на случай мобилизации.

На основании данных по названным каналам абвер в то время пришел к убеждению, что польский план развертывания войск, который в своих основных чертах был установлен и известен германским вышестоящим штабам, не изменился в марте 1936 года и в течение последующих месяцев.

Но что должно было бы означать, что в те кризисные недели в польских кругах так много говорили о предстоящей войне с Германией? Был ли это слух, распущенный польской пропагандой, или разговоры пошли оттого, что польское руководство серьезно раздумывало о войне с Германией? Об этом ценные сведения доносили политические каналы информации абвера.

Прекрасная графиня

Это была молодая, элегантная и богатая блондинка, к тому же начитанная, умная, с чувством юмора. Мужчины находили ее писаной красавицей. Она говорила по – французски и по – немецки так же бегло, как и на своем родном польском. Париж и Берлин были для нее родным домом, как Варшава и Вена. В крупных европейских столицах ее с удовольствием принимали в высшем свете. Она страстно любила танцевать и потому посещала разнообразные балы и вечеринки, на которых могла предаваться этой страсти. Тогда она вся излучала жизнерадостность и блистала остроумием.

Прекрасная графиня много путешествовала. С одной стороны, ей доставляло радость разъезжать на роскошном автомобиле из одной страны в другую, к каждому сезону по последней моде одеваться в Париже или же посещать танцевальные вечера, концерты, ходить в оперу в Варшаве, Берлине и Вене. Графиня к тому же была очень музыкальна и восторгалась Моцартом, Чайковским и конечно же Шопеном, великим польским композитором. Но путешествовала она еще и по другой причине.

У ее семьи были землевладения не только на территории бывшей провинции Познань, но еще и в германских восточных землях. Она следила за порядком в поместьях, заботилась о правильном ведении хозяйства. Она немного разбиралась в современном сельском хозяйстве и, если это было необходимо, могла быть такой же требовательной, какими иногда бывают управляющие. Однако ей редко приходилось пользоваться этим средством. Почти всего она достигала своим обаянием.

Весной 1936 года Прекрасная графиня совершала особенно частые поездки, постоянно находилась в пути. То она появлялась в Варшаве, то оказывалась в Париже и Берлине. Никому это не бросалось в глаза. Никому не приходило в голову чинить ей препятствия в ее разъездах. Во всех упомянутых столицах у нее имелись влиятельные покровители. В Варшаве, например, она вращалась в кругу ближайших друзей министра иностранных дел Бека. Еще меньше ее знакомым могла прийти в голову мысль, что в некоторых поездках она выполняла некую тайную миссию. И тем не менее в кризисные недели марта 1936 года она была одним из самых значительных источников, имевшихся у германского абвера в области политической разведки.

Как же могло случиться, что эта красивая и богатая полька сделалась информатором абвера? Может, она не любила свою родину? О нет! Именно ситуация на родине, столь беспокоившая графиню, привела ее к немецким друзьям, а через них в абвер. Как умная и жизнерадостная женщина, она принимала участие во внутриполитической жизни страны. Для крупных землевладельцев это было само собой разумеющимся. В кругах, близких польскому министру иностранных дел Беку, она из первых рук узнала, каким путем собиралось двигаться польское правительство после смерти Пилсудского.

Министр иностранных дел Бек не был врагом бутылки. Иногда он выпивал лишнего. Для иллюстрации пристрастия Бека к выпивке можно привести такой эпизод. Когда первые сотрудники абвера после захвата Варшавы осматривали резиденцию польского министерства иностранных дел, дворец Брюль, они обнаружили огромный ящик пустых бутылок из – под шампанского и другие следы грандиозной попойки. Но самым примечательным в этом отношении оказались письма госпожи Бек к своему мужу, найденные там же во дворце. В одном из них была такая строчка: «Ночи, в которые ты не был пьян, я могу пересчитать по пальцам».

Именно тогда, в приподнятом настроении, Бек в высокопарных словах охотно делился со своими друзьями о будущем польской внешней политики. При таких обстоятельствах один из близких мужчин Прекрасной графини, друг Бека, в течение 1935 года и узнал о том, какие цели преследует министр иностранных дел.

Бек отвергал как идеи и предложения политика Дмовского, который ратовал за совместный путь Польши с Советским Союзом, так и политика Студницкого, выступавшего за налаживание взаимопонимания с Германией. Все больше и больше Бек склонялся к тезисам историка Адольфа Боженского, который провозглашал политику кровопролития как единственно верную для Польши. Он задумал с помощью держав Запада снова ввергнуть Европу в большую войну. Поскольку Первая мировая война дала Польше самостоятельность и вернула часть исконных польских земель, следовало надеяться, что другая большая война подарит Польше остальные территории, на которые она могла притязать.

Взгляды на подобное развитие дел вызывали у некоторых поляков большую озабоченность. Прекрасная графиня также не поддерживала эту политику кровопролития. Война для крупных польских землевладельцев могла нанести только ущерб. Кроме того, тогда пришлось бы распроститься с ее замечательной кочевой жизнью по европейской метрополии. В таком смысле она высказалась однажды вечером в декабре 1935 года в дружеском кругу одной семьи в Берлине. В разговоре принимал участие один человек, который на следующий день с глазу на глаз предложил Прекрасной графине вступить в контакт с абвером, поскольку она желает, чтобы Германия не впуталась в военный конфликт.