к противоположной стене, встав у окна. Через какое-то время парочка прошла мимо меня. По мои расчётам выходило, что если Елисей выйдет из клуба и пойдёт тем же маршрутом, то я успею перебежать на другую сторону этого корпуса, выскочить на улицу и спрятаться между рядом стоящими зданиями чуть дальше по улице. Ну что ж. Место найдено. Я вернулся к куче арматуры, подобрал отложенный прут и отнёс к месту предполагаемой засады. Можно возвращаться.

Утро четверга встретило меня пасмурной погодой и мрачной рожей в зеркале. Хоть глаза не красные. Сегодня парни снова прицепятся ко мне, чтобы посмотреть на мою способность уворачиваться от любых атак. Надо что-то с этим делать. Просто отказываться и съезжать не получится, это парней только больше раззадорит. Появилась идея, как эту проблему решить. Но были сомнения, что всё получится. Не хотелось привлекать к себе внимание. Хватает и сотен тысяч просмотров в интернете.

На обеденном перерыве парни просто давились, запихивая в себя еду, лишь бы побыстрее приступить к экспериментам над моей реакцией. Сожалею, парни, но в моих интересах свести ваш энтузиазм на нет.

Мы опять встали напротив друг друга. Ребята в перчатках, я нет. Семёныч, который последние дни тряс стариной и помогал нам в работе, и Димон тоже подошли посмотреть, чем мы так увлечены. Если всё получится, то так даже лучше. План был простой – не дать моим феноменальным механизмам защиты меня защитить. Не должны же они меня контролировать сильнее, чем я сам себя контролирую? Не должны. Но уверенности не было.

Началось, конечно, не так внезапно, как прошлый раз, поэтому я был готов. Вот Серёга практически прыгает на меня размахиваясь правой рукой в совершенно неправильном с технической точки зрения ударе, целью которого является не нанести урон, а хотя бы попасть. Но тем не менее бьёт он со всей силы. Одновременно с этим Лёха подскакивает и выстреливает правой ногой в классическом фронт-кике, тоже выкладываясь по полной. Я чётко осознаю, что первым до меня долетит Лёха, ощущая положение его тела даже, наверное, лучше, чем он сам. Параллельно с этим также ясно воспринимаю Серёгу. Мгновенно понимаю, что простым шагом вперёд и поворотом я ухожу от удара ногой, при этом удара рукой я смогу избежать всего лишь простым движением головы. Потом я смогу несильно толкнуть Лёху на Серёгу, и их атака захлебнётся. На самом деле движений мне предстоит сделать намного больше, но они все вместе являются настолько скоординированными между собой, что в итоге это всего лишь одно плавное движение. И тут наступает самое сложное. Мне надо пойти наперекор своим непонятным идеальным боевым рефлексам. Отчётливо ощущая странное физическое сопротивление, вместо шага вперёд, я делаю шаг назад, при этом всё-таки поднимаю руки, чтобы защитить лицо. Мелькает мысль, что какая-то неделя мазохизма у меня. Потом по мне попадают сразу два достаточно сильных удара, пусть и ослабленных из-за разрыва дистанции, но тем не менее увесистых. Серёга врезал в лоб, Лёха в живот. Получилось! Сука, больно!

Парни стоят обескураженные. Семёныч и Димон ржут.

– Вы за что его так? – первым прокомментировал произошедшее Димон, наблюдая как меня скрючило. По животу пропустил серьёзно.

– Ты не понимаешь! Он должен был увернуться! – Лёха реально расстроился. – Он и не от таких ударов уворачивался. По нему вообще попасть нельзя было!

– Маугли, что за фигня? Что с тобой? – Серёга тоже выглядел недовольным.

– Не знаю. Я старался. Сейчас отдышусь, и ещё раз попробуем, – даже говорить было тяжело.

– Вы только не пришибите его и по голове не сильно бейте. Пусть он ею и не пользуется по назначению, но совсем отбитый Маугли нам тоже не нужен. Это может быть опасно, – внёс своё конструктивное предложение Семёныч.

Через пару минут мы попробовали ещё раз. В этот раз я всё-таки ушёл от ударов, но не грациозно проскользнув между враждебных конечностей, как диктовал мне внутренний механизм защиты, а совсем неграциозно отпрыгнув. На такое я был вполне способен и раньше.

Третья попытка включить мои бойцовские навыки прошла по библейским заветам. Меня ударили сначала в правую щеку, а потом я подставил левую. Может в этом напутствии и есть глубокий религиозный посыл, но практиковать такое часто не рекомендую. Было реально больно. Не подставляйте никому свои щёки! Пожалел, что капы во рту нет.

Парни окончательно расстроились. Маугли из супермена превратился в обычного человека. Чудо не повторилось. Я себя чувствовал неприятно. Обманывать друзей даже по уважительной причине стрёмно и не красиво. Я пообещал парням повторить эксперимент позже. Это их приободрило, но не сильно. До конца рабочего дня мы к этому вопросу больше не возвращались.

Вечером я задался вопросом, лезть мне сегодня в свою голову или нет? Завтра ответственный день. А вдруг в результате попыток узнать, что со мной сделали, я приду совсем в унылое состояние и завтра буду не в форме. А рисковать шансом как можно быстрее покончить с Елисеем я не хотел. Кинул монетку. Выпал «орёл». Я тупо смотрел на монету, пока не понял, что я кинул её до того, как загадал, что будет значить «орёл», а что «решка». Загадал, что если выпадет «орёл», то лезу сегодня к себе в голову, «решка» – не лезу. Кинул. «Решка». Значит не лезу.

Тут я понял, что увиливаю от того, что должен сделать. Это моя голова, с ней что-то не так. Я должен разобраться в себе. Так что плевать на всё, ложусь и вспоминаю. Я перевернул монетку орлом вверх и положил на стол.

Сказано – сделано. Капу в рот. Операция «Вспомнить всё» следующая серия!

Снова вспоминаю с момента странного состояния после приёма алкоголя. Невменяемое состояние, невменяемое поведение на улице, психушка, голоса. Один кажется знакомым, но при этом я его никогда не слышал. Так бывает? Ладно, не отвлекаемся. А чего это до сих пор голова не болит. Что у нас там дальше? Ага, инъекции, паралич, боль. Определённо, боль переносится легче. Ненамного, но уверенно могу сказать, что легче. Начинается мерцание сознания. Даже не знаю, как объяснить. Вот, когда просыпаешься, бывает, не знаешь, сколько спал, может три часа, может восемь. Когда человек выходит из наркоза, то не знает, который день. Чем глубже бессознательность, тем сильнее человек теряется во времени. Моё сознание «мерцало» так, что каждый раз, когда я терял сознание, я не мог сказать, прошла вечность или секунда, потом я ненадолго приходил в сознание,