— Ты недоучка, — не скрывая скепсиса в отношении моего владения магией, высказался Правящий дракон. — Причем не просто недоучка, а студент, которого НАМЕРЕННО паршиво учили, и тебе об этом известно.

Он взглянул на меня, а затем, вновь вернувшись к застегиванию запонок уже на правой руке, продолжил:

— Для погружения в реку времени неизменно устанавливается заклинание-хронометр. Любое, но устанавливается. Потому что потусторонний мир имеет иное течение времени, и тебе об этом известно. Я так полагаю, что всем в вашем гнилом учебном заведении известно об этом, но что-то мне подсказывает, что ни ты, ни другие студенты не в состоянии поставить магический счетчик реального времени, даже простейший.

Закончив с застежками, Ирэнарн сложил руки на груди и продолжил, пристально глядя на меня:

— И чтобы ты тут морально не терзалась по поводу того, как я тебя раздевал и что видел, пожалуй, мне стоит рассказать тебе о том, чего ты не знаешь. К примеру, о том, что Хатор, увидевший нападение на тебя призрачных змей, пробуждение Стража наири и вмешательство Этарана, приставленного к тебе боевого дракона, который с ходу просчитал, что Страж наири не справится, помчался в родовой дом за древним. Еще, пожалуй, тебе стоит знать, что Асур-Ррат в принципе был не способен что-либо сделать — он еще не полностью вернулся в мир живых, чтобы рисковать даже частичным погружением в мир мертвых. И все, чем он мог помочь, — отправиться за мной, потому что Этаран не способен отправить мне зов из пограничного состояния, да в принципе никто не способен. Таким образом, когда я появился, ты находилась в мире мертвых больше двух часов. Больше двух часов!

Зеленые глаза сверкнули расплавленным серебром.

— К тому моменту как я тебя вытащил, Страж купировал яд в месте укуса, и на это ушли последние крохи оставшихся у него сил. К слову — Этаран сейчас лежал в соседней с нами пещере в таком же источнике. Впрочем, он и продолжает там лежать, и для восстановления ему потребуется несколько дней. Но это мелочи. Хуже было, когда ты, уже возвращенная в мир живых, внезапно потеряла сознание. Еще хуже — срывать с тебя одежду и с ужасом ожидать обнаружения еще одного укуса на твоем теле!

И, резко поднявшись, Ирэнарн направился к лестнице, но, не дойдя, остановился, постоял мгновение, затем развернулся и, глядя на меня, холодно произнес:

— Наири — это сердце дракона. Именно поэтому наири скрывают от всех, кроме доверенных. Исключительно по этой причине наири представляют своим кровным ир-ханам — с момента представления они обязаны защищать твою жизнь ценой собственной. И у наири нет свободы лишь по той причине, что только идиот может разрезать свою грудную клетку, вынуть оттуда сердце и отправить его гулять на свежем воздухе!

И он поднялся по лестнице, чтобы уже окончательно уйти.

Я осталась сидеть, потрясенно глядя в воду перед собой.

В голове не укладывалось.

Ничего не укладывалось. Есть вещи, которые просто физически невозможно воспринять, но я вспомнила светлеющее небо, Хатора и Камали, стоящих вне круга, пылающее вокруг пламя и то жуткое чувство полного погружения в мир мертвых, которое ранее никогда не испытывала. Никогда. Хотя не раз работала с этим ритуалом, и на практикумах, и в лабораторных условиях, и самостоятельно. Но в одном Ирэнарн был прав — мы все знали, что долгое пребывание как в реке времени, так и в пограничном состоянии опасно… и мы действительно не умели ставить даже простейший счетчик времени… И, если так подумать, момент гибели в потустороннем мире был лишь делом времени…

Вопрос, на кого нас обучали в Университете Магии, становился все более волнующим!

Но при этом слова профессора Нарски и сказанное магистром Тессордом: «Это то, что я говорил вам уже много лет. То, о чем говорил магистр Аттинур, — платное обучение магов лишает нас боеспособной магической армии!»… И я уже ничего не понимала.

Еще было безумно стыдно перед папой — страшно даже подумать, что пережил он и насколько виноватым себя считает. И было очень жаль того дракона, который несколько часов сражался за мою жизнь. На фоне всего этого информация о том, что боевые драконы используют природные магические источники как ванны свободной силы для восстановления, в то время как эльфийские друиды молятся на каждую каплю, просто не имел значения.

Уже вообще мало что имело значение.

Я подняла руку, осмотрела ее и поняла, что и кость, и кожа вернулись в прежнее состояние. Значит, природный магический источник восстановил и меня. С другой стороны, иначе Ирэнарн не притащил бы меня в него… Вот только все, что в источнике произошло, вызывало не просто смущение, дышать тяжело стало!

Но затем я еще раз глянула на свою руку, и до меня дошло очевидное — после пребывания в мире мертвых отощали не только ладони и запястья. И что-то мне подсказывает, что Черный дракон рассказал не все, о чем мне «полагалось бы» знать. Он, к примеру, не сказал ни слова о том, что, вероятно, раздев меня, обнаружил не девушку, а великолепный образец для изучения человеческой анатомии… Скелет, в смысле. И стало ясно, почему я пребывала в природной магии по самую шею.

И учитывая все это, единственным оставшимся вопросом было — в источнике меня домогались или это было своеобразной моральной поркой?!

Выбравшись из воды и закутавшись в полотенце, я решила, что вот о последнем как-то спокойнее будет просто не думать. Не думать, и все. Или подумать завтра. Или послезавтра. А лучше всего совсем никогда.

* * *

Поднявшись наверх, ничуть не удивилась, обнаружив спальню Ирэнарна. Это была точно его спальня, но в отличие от прошлого раза она оказалась больше значительно, камин здесь другой поставили, в углу установили зеркало во весь драконий рост. Кровать была прежняя, правда с другим балдахином.

Из новых предметов мебели обнаружился шкаф во всю стену, которая шла напротив оконной стены, и этот шкаф жил своей странной жизнью. В нем что-то шуршало и перемещалось, в него, поднимаясь с кровати, улетали какие-то вещи, и в целом шкаф не внушал мне никакого доверия. Тем удивительнее было осознать, что взлетающие с кровати вещи… кажется, мои.

Я так даже не поверила сразу, но, когда подошла ближе, увидела, как с кровати, из сваленных в беспорядке вещей, поднимается шелковое синее платье. Мое платье. Я его мерила сегодня… Или не мое, потому что на этом не было приколотой справа броши, которую подарила тетя Аэлли… И вот это платье, поднявшись, подлетело к шкафу, вися во всю длину, а длиной оно было где-то до середины бедра… но именно что было! Потому что в следующий миг длина у платья вдруг увеличилась, затем у него удлинились рукава и максимально поднялся ворот. После чего платье покрутилось вокруг своей оси, словно его кто-то проверял на профпригодность, и, складываясь на лету, улетело в шкаф.

О том, что я пребываю в шоке, догадалась, только когда полотенце с меня сползло практически полностью. Подхватив ткань, я начала заматываться, и взгляд невольно зацепился за мое изображение в зеркале.