Пегги слышала, как умчался джип. Она едва переступала заплетающимися ногами. В одном из окон общежития горел свет, и выбивающийся из-за шторы узкий луч служил ей маяком. Она направилась к спасительному огню, скользя и оступаясь на мягком песке.

Войдя на темную пустынную веранду, она открыла комнату и, захлопнув дверь, в изнеможении прислонилась к ней спиной. Грудь ее вздымалась, словно она только что финишировала после изнурительного марафона. Отдышавшись, она дрожащей рукой повернула выключатель. Каким же голым и неуютным показалось Пегги ее жилище! Она медленно прошла к окну, открыла его и включила вентилятор. Стремительные потоки разогнали густой горячий воздух, и стало гораздо прохладнее. Пегги плюхнулась на кровать и, обхватив голову, попыталась отчаянно разобраться в хаосе мыслей и чувств.

Почему она расстроилась из-за аромата духов? Да не интересует ее, как развлекаются сильные мира сего! Разве ее вообще могут шокировать его причуды, если она уверена, что Диг не пренебрегает женским обществом? Да он и не скрывал увлечений, иначе не обставил бы с такой роскошью свою спальню. И не случайно Сэм ошибочно приняла ее за одну из преходящих дам Даррелла. Но тогда почему возникло чувство, будто ее предали? Обворовали, оскорбили. Полная бессмыслица. Все, чем занимается босс, его сугубо личное дело.

Личное!

Вот, значит, почему улетел Диггори! Притворился, что отправляется на совещание, а сам просто-напросто спешил на свидание! Потому и вырядился. Пегги застонала, яростно потирая раскалывающиеся от боли виски. Что ж, Диг сам себе хозяин. Волен делать все, что ему заблагорассудится. И наплевать ему на остальных! В том числе и на меня! Пегги вздохнула и медленно поднялась на ноги. Она собрала в сумку мыло, шампунь, лосьон и поплелась в душевую. Ночные приключения Даррелла не имеют к ней никакого отношения. Она должна думать о работе, о перспективных проектах, но в первую очередь — о средствах существования. Однако впервые такие мысли не вызвали радостного воодушевления. Оставалась лишь острая, судорожная боль под ложечкой. Наконец, измотавшись, она уснула. Последней в череде мучительных, безнадежных раздумий была слабая надежда на то, что Диг примет ее странное поведение за усталость, а не за… И Пегги погрузилась в сон…

Разбудили ее тяжелые удары в дверь. Она села в кровати, не понимая, что происходит. Стук продолжался. Раздался резкий требовательный голос:

— Пегги! Проснись!

Диг! Зачем он стучится среди ночи? Ее сердце испуганно подскочило. Ах да, сверхурочные! — в панике сообразила Пегги. Неужели он всерьез думает, что она…

— Пегги! Открой немедленно!

Она выпрыгнула из постели. Что делать? Когда грубое приказание повторилось, она, волнуясь, подбежала к двери и внезапно охрипшим голосом проговорила сквозь тонкую деревянную перегородку:

— Что тебе нужно?

— Отопри!

— Ни за что! Уходи!

Дверь сотрясли новые удары. Подчинившись приказу, Пегги яростно прошептала:

— Тише! Ты перебудишь весь лагерь!

— Весь лагерь давно на ногах!

— Что случилось?

— Это я должен знать! — заревел он. — Где завтрак? Почему ты не на кухне?

Все еще ничего не понимая, Пегги бессмысленно смотрела на него, уверенная, что еще не очнулась от сновидений. Диг почему-то не в пижаме, а в деловом костюме…

— Завтрак? — неуверенно произнесла она. — Да ты что? Какой завтрак среди ночи?

А вот этого говорить не следовало даже спросонья. Он окинул Пегги с ног до головы возмущенным взглядом, заметив всклокоченные волосы, босые ноги, выглядывавшие из-под легкой ночной сорочки.

— Так я и знал! — выдохнул он. — Ты даже не одета. Ладно, отправляйся обратно в постель, Сэм заменит тебя, — заключил он ледяным тоном и, не удостоив ее взглядом, вышел навстречу неверному свету занимавшегося дня.

Пегги подбежала к будильнику. О боже! Да она завела его на шесть часов вместо пяти!

Вскоре Диг, стоявший возле конторы, оторвался от деловой беседы, заметив опрометью бежавшую Пегги. Она уже надела белые шорты, футболку в бело-голубую полоску, белые тряпичные туфли. Рыжая грива облаком неслась вслед. Взглянув на часы, он не сдержал улыбки: Пегги привела себя в порядок за восемь минут.

Благодаря заготовкам, сделанным накануне, завтрак опоздал ненамного. Но в душе Пегги не стихали огорчение и тревога. Столько дней трудилась она не покладая рук! Выполняла тяжелую работу, упорно отказывалась от помощи, которую не раз предлагала Сэм! Она яростно хотела доказать Дигу, что является способным, ответственным, надежным поваром, которому можно доверить и более серьезное дело. Сколько раз она мечтала послать к черту адскую каторгу! Ей казалось, она и дня не выдержит у раскаленной плиты в неимоверно душной кухне, с утра до вечера занятая нудным изнурительным трудом. От воды ее руки загрубели и покраснели. Но Пегги удерживало единственное — мечта снова создавать прекрасные сады. А пока она обустраивала совсем крохотные зеленые уголки все с той же целью — напомнить Дигу о его обещании. Одно ласковое слово, один одобрительный намек — и она бы расцвела, как цветы, которые хотела выращивать. Но — увы! — ее прекрасный порыв не получил отклика, и Пегги начала падать духом.

К ее прежней боли прибавилась новая. Она никак не могла отделаться от воспоминания о духах. Почему Диг ее обманул? При воспоминании о вчерашнем вечере у Пегги горели щеки. Она заснула, утешая себя мыслью, что утром он отправится на строительный участок и, возможно, забудет о неприятном инциденте. И вдруг он ломится в ее дверь, да еще выговаривает за опоздание! А она — вот дура! — решила, что он явился пофлиртовать. Какое унижение! Как она могла вообразить подобное?! Щеки Пегги пылали. Ей хотелось немедленно упаковать вещи и уехать с острова. Подальше от греха, пока она окончательно не дискредитировала себя.

Нет-нет, всему свое время. Где же ее гордость? Она должна доказать Дигу, что она лучший в мире повар и у него никогда не было такого классного работника, как Пегги Мейсон! И когда он поймет, что без нее ему не обойтись, вот тогда она уволится! И оставит самодовольного, высокомерного, упрямого, безжалостного босса с носом! Пусть поплачет, попросит, поумоляет, чтобы она осталась! Да ни за что!

Пегги представляла, как она, спокойная, самоуверенная, сидит в кресле по другую сторону его письменного стола. Руки небрежно сложены на коленях. С кротким, невинным, слегка удивленным выражением на лице выслушивает его весьма соблазнительные предложения.

— Я удвою тебе жалованье! Сокращу рабочий день! Выделю двух помощников! Посудомоечная машина? Кондиционер? Завтрак в постель? Все к твоим услугам, Пегги, только скажи! Ну промолви хоть слово!

— Я должна подумать… Нет, благодарю вас…

Когда после утреннего разноса Диг забежал в кухню, он застал Пегги в веселом настроении: что-то мурлыча, она пританцовывала у плиты. И, несмотря на неимоверную жарищу, выглядела бодрой и свежей, светясь от радости. Она с удовольствием расставляла по полкам высушенные тарелки.