Глава 8. Кирация. Кир-Ист

Джеррет скучал по океану. Даже за то недолгое время, пока он возвращался в Анкален из Двисета и ехал сюда, в главный портовый город Кирации.

Ему всегда казалось, что на суше он находится не на своем месте, хоть здесь был и комфорт, и роскошь, и женщины. Твердая земля была для Джеррета перевалочным пунктом, не более того, а жил, по-настоящему жил, он только в море.

Наверное, потому Джеррет и погнал своего коня еще быстрее, завидев Кир-Ист на горизонте. С этим городом его связывало нечто гораздо большее, чем “Королева Этида” — здесь он нашел себя.

Лет сорок назад отец взял его с собой на смотр королевского флота, и с тех пор Джеррет не помнил дня, когда бы он не грезил обо всех этих кораблях, парусах, мачтах, орудиях. Тейвон, вероятно, мечтал о чем-то другом — может, даже, о короне, но Джеррету все эти царственные штуки никогда не нравились.

С морем было проще.

И он знал, что рожден для моря.

Залитый солнцем город простирался внизу, издалека похожий на начерченную картинку — такие схемы в детстве показывали Джеррету учителя, вдалбливая в бестолковую рыжую голову основы геометрии.

Где-то там, вдалеке, на волнах покачивалась “Королева Этида” — корабль, без которого Джеррет не представлял самого себя и не знал, получилось ли из него вообще что-нибудь.

Он покосился на Престона, что ехал справа. Вот он смог бы найти себя в чем угодно, а Джеррет… Принц из него никогда не получался, король бы тем более не удался, так что без моря он бы наверняка пропал.

— Что-то ты уныл, дружище, — Напомнил о себе доселе молчавший друг.

— Задумался, — Посмотрел на него Джеррет, — Давненько здесь не был.

— Я тоже… Все юга да юга. Пора уже и северянами заняться!

Джеррет надеялся, что “занятие” это окажется недолгим — как-никак пребывать в этом своем обличье он мог не больше пяти месяцев, а дальше топтать землю вновь наступала очередь Тейвона. Впрочем, тех, кого не добьет он, домучает Престон, в этом он всегда был мастером.

— Говорят, они резвые ребята. У себя там никому спуску не дают, — Вновь заговорил Престон, приблизив коня вплотную к жеребцу Джеррета.

— Слышали, — Отозвался адмирал, — Проверим.

Город раскрывал перед ними свои объятия — миновав высоченные кованые ворота, Джеррет в компании Престона и нескольких солдат выехали на одну из торговых площадей, где бурлила поистине столичная жизнь. Такую суету даже в Анкалене нечасто увидишь!

Тут и там раздавались зычные голоса торгашей и заунывные песни уличных музыкантов — они перебивали друг друга, не позволяя понять, ни что продается в лавке Кухиса, ни о ком же там грезила девушка под старой яблоней в какой-то незнакомой Джеррету песне.

— Я такую не слышал, — Озвучил мысли адмирала Престон, — Новое что-то…

Джеррет пожал плечами, вглядываясь в тощего беднягу с лютней, что пристроился на скамейке возле какой-то таверны. Завывал он так, что хотелось заткнуть уши и стереть себе память — наверное, поэтому люди и обходили его за добрых тридцать метров.

— Ты бы лучше спел, — Объявил Престон.

— Прикажешь мне отобрать у него лютню и пристроиться на его месте? — Ухмыльнулся Джеррет.

— А что, менестрель, как в былые времена, из тебя бы вышел недурной… — Рассмеялся друг, уворачиваясь от пламенеющего притворным гневом взгляда.

Позади с грохотом катилась карета, на которую Джеррет не обращал ровным счетом никакого внимания до того момента, пока она не остановилась прямо посреди площади.

Озадаченный Джеррет осадил коня, Престон последовал его примеру, и через мгновение дверца кареты распахнулась, чтобы из нее высунулась до боли в зубах ненавистная, заплывшая жиром рожа.

— Святой орден, какая встреча, — Опершись на руку подскочившего слуги, Лукеллес выкатился из своего транспортного средства, — Дорогой родственник нагрянул в мой город!

В груди закипела ярость, и, к несчастью дорогого Лукеллеса, Джеррет был трезв, как стеклышко, а значит, вспыхивал от любого неосторожного слова.

Этот город не принадлежал ему, продажному мерзавцу!

В локоть вцепилась крепкая рука Престона, Джеррет резко обернулся.

— Держи себя в руках, прошу.

— Все под контролем, — Отдернул руку адмирал, спешиваясь, чтобы почти сразу же “вляпаться” в объятия родственничка.

Был бы глава торговой гильдии хоть немного повыше, он, может, и не смотрелся бы таким шарообразным, а так его плешивая макушка даже не доставала Джеррету до плеча, в то время как рожа утыкалась прямо в грудь.

— Какие же вы в своей семейке все-таки тощие! — Провозгласил Лукеллес, отстраняясь от Джеррета и оглядывая его с ног до головы, — Хотя ты, вижу, с момента нашей последней встречи все-таки взялся за ум…

Сам Джеррет тоже всегда считал, что моряк должен быть мускулистым и сильным, а потому всю сознательную жизнь работал над тем, чтобы не смотреться долговязым дохляком, но от “комплимента” Лукеллеса захотелось отмыться.

Этот идиот, видимо, считал, что уважения и доверия заслуживают только те люди, которых, как и его самого, уже не выдерживает ни одна лошадь — впрочем, вместо мозгов у этого идиота было сало и деньги, так что требовать от него чего-то поумнее Джеррет даже не пытался.

— Калиста будет рада повидаться! — Залопотал глава торговой гильдии, — Да и сам…

— Это лишнее, господин Лукеллес, — Отмахнулся Джеррет, ни капли не скучавший ни по Калисте, затаившей жуткую обиду на них с Тейвоном, ни по особняку главного торгаша королевства, от вида которого хотелось выколоть себе глаза.

— Нет, нет, нет! — Пухлая рука, увешанная кольцами, легла ему на локоть, — Никуда не пущу вас без хорошего обеда. А то с дороги небось голодны, как волки!

*

Лукеллес восседал во главе стола, словно жадный султан из старинной зиеконской легенды, не сводя с гостей свинячьего взгляда и при этом как-то успевая опустошать тарелки вокруг себя.

Джеррет старался как можно меньше смотреть на него и на Калисту, что устроилась по правую руку от хозяина дома. Все, что они успели сделать при встрече — это сухо поздороваться, после чего ветувьяр Реморы буквально перестала замечать “братца”. Впрочем, на мужа она тоже глядела мало, а говорить и вовсе не спешила.

Зато Лукеллес тарахтел за четверых:

— И чего же, гвойнцы? Вот они у меня уже где! — Верховный торгаш ткнул себя куда-то в район третьего подбородка, — Но ты-то их быстро приструнишь.

Джеррет провел вилкой по опустевшей тарелке, не желая отвечать этому идиоту.

— Чего ж ты молчишь!? — Воскликнул Лукеллес, махнув рукой кому-то из слуг, — Эй, там! Добавки моему дорогому родственнику!

— Спасибо, не надо, — Отодвинув тарелку, Джеррет поднял глаза