– Урманы поставили свой корабль на излучине, – шепнул Ворш. – Оттуда до села с полчаса ходьбы. Успеем.

– Что успеем? – не понял Некрас.

– Ты греби, смотри вперед. Мелей тут нет?

– Не, затон глубокий. Местами девять саженей глубины будет.

Они доплыли до середины затона, когда с той стороны, где находилось село, донеслись пронзительные многоголосые вопли, а потом небо начало окрашиваться багровым заревом, сначала бледным, но потом все более и более набиравшим силу. Некраса бросило в жар, он догадался, что означает это зарево. Ворш молча положил ему ладонь на колено и сжал его.

– Крепись, паря, – промолвил он. – Может, твои близкие и не пострадают.

– А коли пострадают, мне-то что? – буркнул Некрас.

– Ты чего это злой такой? Али своих родителей, братьев-сестер не любишь?

– Ни братьев, ни сестер у меня нет. Был брат меньшой, да помер от горячки три года тому. Мать тоже померла, давно, я еще пеленочником был. Мачеха меня не любит. Отец у меня пьет шибко, меня бьет.

– Все равно, они тебе не чужие люди. Это что впереди?

– Рыбий Утес. Мы его так называем, потому как там клев хороший. А за ним будет выход из загона.

– Хорошо. Давай греби. И не болтай громко, в такую ночь даже тихий шепот далеко слышен.

Некрас налег на весла. Они проплыли еще с сотню саженей, поравнялись с черным массивом каменистого утеса, заросшего на вершине кустарником. Зарево все больше окрашивало небо на юге в красноватый зловещий цвет, и Некрасу казалось, что он слышит доносящиеся с той стороны жалобные крики. Ворш между тем набросил на бритую голову капюшон своего темного плаща, начал что-то бормотать себе под нос – видимо, читал какой-то наговор.

Потом волхв сделал то, чего Некрас никогда прежде не видел: он вынул из складок своего плаща какой-то предмет, похожий на речной окатыш, и провел им по своему длинному тяжелому посоху, перехваченному серебряными кольцами.

На мгновение Некрасу показалось, что по посоху пробежали золотистые искры, зароились тусклыми светляками вокруг волхва, но потом видение исчезло. Волхв убрал таинственный предмет и погрузился в молчание.

Челн поплыл быстрее – за Рыбьим Утесом начиналась стремнина. Теперь они уже плыли по реке Великой. Едва лодка обогнула утес, Некрас увидел ниже по течению огни.

– Урманы? – шепнул он.

Ворш кивнул утвердительно.

– Как подплывем к ладье, – заговорил волхв, – оставайся в лодке. Сиди в ней, что бы ни случилось, жди меня. Остальное – моя забота.

– Ты что, хочешь на них напасть? – ужаснулся Некрас. – У тебя даже оружия никакого нет.

– Делай, что тебе сказано, и не беспокойся обо мне…

Лодка пошла еще быстрее, Некрас едва успевал подруливать веслами, чтобы челн не сносило. Ворш велел ему держаться поближе к берегу, сам привстал в челне и всматривался вперед. Вскоре Некрас мог уже достаточно хорошо видеть варяжский корабль. Он и раньше их видел – варяги, следовавшие по Гречнику,[18]порой забредали в псковские земли, когда в пору весеннего разлива теряли правильный маршрут и путали реки. Обычно северяне никого не обижали, уважая неприкосновенность владений грозного конунга Хельгера. Но этот корабль пришел сюда намеренно, с недоброй целью. И теперь его команда жжет родное село Некраса. А еще они, может быть, схватили Ольгу. Некрасу даже не хотелось об этом думать.

– Греби тише! – шепнул Ворш, отвлек юношу от тяжелых мыслей. – Подходи с кормы.

Некрас кивнул. Ладони у него вдруг вспотели, во рту пересохло. Ему казалось, что плеск воды, взмучиваемой веслами, подобен грому, и конечно же перебудит на ладье всех варягов. Но Ворш был спокоен, если и владело им напряжение, то внешне это никак не проявлялось. Перунов волхв опустился на колено на носу челна, оперевшись на посох и наблюдая за приближавшимся драккаром. Расстояние до корабля варягов постепенно сокращалось, скоро стал отчетливо слышен скрип снастей на судне незваных гостей. Некрас ощутил сухость во рту, сердце его стучало так, что мальчику казалось – этот стук слышен на корабле. Корма драккара была прямо перед ними; Некрас, орудуя веслом, осторожно повел челн к ней. Внезапно Ворш его остановил.

– Теперь жди, – сказал жрец и бесшумно скользнул в воду.

Некрас увидел его голову над колышущейся речной водой, расцвеченной бликами от горевших на драккаре факелов, а потом и она исчезла. Мальчик отложил весло, его охватил страх одиночества. Если Ворша убьют – а его обязательно убьют, кто же в одиночку нападает на свирепых урманов! – он неминуемо попадет в плен к северянам. Искушение уплыть подальше от варяжской ладьи было слишком велико, но волхв приказал ему ждать. Волхв знает, что делает. Этот безумный Ворш – единственный, кто может спасти его, Ольгу, всю деревню.

Челн понемногу сносило течением, и через короткое время Некрас обнаружил, что может видеть повернутый к берегу борт драккара. С борта на берег были спущены широкие дощатые сходни. Некрас увидел, как темная тень быстро и беззвучно метнулась по сходням на судно, а потом раздались пронзительные вопли – и треск, похожий на выстрел полена в костре. Некрас решился. Встав в челне, он прыгнул в воду и поплыл к варяжскому кораблю.

Херлуф осушил очередной рог с медом и вытер рот рукавом. Крики из трюма стихли – этой русской суке наконец-то надоело вопить, поняла, что остается покориться и дать его воинам то, чего они хотят. Представив себе то, что сейчас происходит внизу, Херлуф ощутил возбуждение. У него уже две недели не было женщины – с той самой поры, как он и его люди ушли из Пскова, отказавшись дальше служить тамошнему воеводе. Словенский боров вообразил, что может и дальше помыкать норманнами. В другой раз Херлуф на прощание спалил бы Псков, но в городе, как назло, остановилась новгородская дружина в двести мечей, которую предусмотрительно вызвал хитрый воевода. Пришлось спешно уходить из города, захватив только провизию, воду, мед и оружие, оставив русичам лошадей и всех женщин, услугами которых пользовалась дружина Херлуфа. Когда Харальд и прочие наиграются всласть, можно и ему попользоваться прелестями этой хорошенькой словенки. Он поступил глупо, надо было первому взять ее. Но и своих людей надо баловать; какой же он ярл, если жалеет для своих воинов такого пустяка, как деревенская девка! Зато теперь девка не будет орать – после четырех мужиков сил на крик у нее не останется.

Десять дней они рыскали вдоль берегов Чудского и Псковского озера, грабя прибрежные деревни. Добыча была жалкая – немного мехов, мед, несколько гривен серебра. Херлуф распорядился не брать пленных: запасы провизии на драккаре были невелики и лишние рты были совсем ни к чему. Потом Гутлейфр, который несколько раз бывал в киевских землях, предложил отправиться на Гречник – мол, там ходят купеческие кумвары, добыча будет отменная. Гутлейфр заявил, что знает секретную протоку, которая будто бы ведет из реки Великой в Волхов, а там без труда можно добраться до верховьев Днепра. Херлуф рассудил, что его помощник говорит дело.