и, судя по тону помощника Коноплёва, завёзшего письмо, первый секретарь счёл возможным лично ознакомиться с содержанием анонимки.

Нюхом опытного журналиста Пичугин уже чуял что-то нестандартное. Первый секретарь был прав? Тема для отличного фельетона? Сейчас почитаем…

* * *

Второе письмо, в отличие от первого, было более содержательным. Если в том, кроме утверждения о «прибытии из будущего», просьбы о встрече с доверенным человеком и громкого безумного заявления про какую-то грядущую всеобщую катастрофу в СССР — главный редактор так и не смог придумать ничего реалистичного, кроме ядерной войны, здесь, в новом послании было кое-что…

Повторив тезисы о понимании естественного недоверия, аноним слегка расшифровал своё «знание будущего». Якобы неведомая сила забросила его из будущего, в собственное молодое тело, с «сохранившимся опытом прожитых десятилетий».

В голове мелькнула мысль о том, что первый секретарь просто не хотел связываться с подобным анонимом. Возможно, действительно, сия анонимка — не дело не только товарищей из комитета, но и… может даже и не специалистов одного медицинского профиля… и тут, действительно в пору впрягаться работнику пера?

Пичугин перевернул первый лист — такая же отснятая фотография с рукописного текста и взял второй.

Вспомнив, он сравнил штемпели отделений связи отправителя на втором и первом письмах. Оба — из Перми…

Кто же у нас такой тут в центре «знающий будущее» завёлся?

В качестве проверки его знаний аноним заявлял два события, которые «произойдут в 1979-м».

Он заявлял, что беспорядки в Иране закончатся «падением шахского режима», бегством правителя Ирана и возвратом в страну некоего «аятоллы Хомейни».

Довольно любопытно. Но… целый год ещё… «предсказатель» не указывал точных дат.

И, была ли связь между тем выбором, которые аноним выбрал «для первой проверки» с его катастрофическим предсказанием «насчёт 1991-го»? Странное «доказательство»

Кроме этого, пока не проверяемого утверждения о событиях за рубежом, аноним утверждал, что в СССР сейчас снимается экранизация фильма по известному роману Дюма о трёх мушкетёрах. В котором главную роль сыграет Боярский, а ещё кого-то из знаменитой четвёрки — актёры Старыгин и Смехов…

Прочитав эти строки, Николай Фёдорович ощутил себя в прелестной атмосфере не разбора каких-то грязных склок от завзятого склочника, досаждающего потоками жалоб всем подряд на объекты своей ненависти, но иного. Свежего, нового!

Сюжет был достоин фантастического романа. Правда, темы в письме затрагивались ну уж очень… скользкие и неприятные.

Может, и правда, какой-нибудь интеллектуал развлекается? Пусть и выбрав себе «жертву», за которую могут хорошенько взгреть?

О предполагаемых съёмках фильма мог знать кто угодно. И даже иметь к сему процессу какое-то отношение.

Аноним приводил несколько строк из песни, которую должен исполнить известный актёр с неподражаемым хрипловатым, известным всей стране голосом:

Поpа-поpа-поpадуемся на своём веку кpасавице и кубку, счастливому клинку!

Пока-пока-покачивая пеpьями на шляпах, судьбе не pаз шепнём «меpси боку»

Опять скpипит потёpтое седло и ветеp холодит былую pану…

Куда вас судаpь к чёpту занесло, неужто вам покой не по каpману?

Что же… строки и впрямь соответствовали сюжету якобы снимающегося фильма.

Снимал его будто-бы режиссер «Юнгвальд-Хинкевич».

В голове сразу же всплыли «Опасные гастроли» с Высоцким. Но снимал его Юнгвальд-Хилькевич.

Ошибка, видимо.

Аноним пророчил фильму и песне фантастический успех.

Перечитывая строки второго письма, Пичугин всё больше утверждался в мысли о том, что над первым секретарём обкома КПСС кто-то решил утончённо пошутить с неведомой целью. Розыгрыш со стороны кого-то из старых партийных товарищей, которые могут позволить себе такое? Или всё же злобная и исполняемая с выдумкой и размахом провокация?

Видимо, первый секретарь что-то такое и сам подозревает… выходящее за пределы бредней неведомого шизофреника!

Главный редактор вернулся к тексту первого письма. Ну да, утверждения о знании не существующих песен, как и обещал…

Или… непризнанный стихоплёт таким заковыристым способом ищет способ обратить на себя внимание?

Похоже, встречи с «проверенным человеком» он всё же добьётся…

Глава 11 — Журналист из войсковой разведки

27 ноября 1978. Кабинет главного редактора областной газеты «Звезда». Пичугин Николай Фёдорович собственной персоной.

Понедельник — день тяжёлый. Текучка съела весь день и только после официального окончания рабочего дня Николай Фёдорович смог заняться тем, что грызло его весь день.

Иван Окулов, снова заезжавший с утра и передавший третье письмо, которое пришло в ответ на «второй сигнал» в «Звезде», был лаконичен:

— Борис Всеволодович утвердился во мнении, что всё происходящее — какой-то дурацкий розыгрыш. По его мнению, скорее всего — упомянутый в тексте письма ребёнок, возможно и реально существует. Но всё это зашло слишком далеко. Смахивает на какое-то изощрённое и подлое издевательство, целью которого является как первый секретарь, так, возможно, и ребёнок и его семья. Очень вероятно, письма вообще сочиняет кто-то третий. Впрочем, сами решайте, поедете вы туда или нет… прочтёте, поймете. Возможно, придётся обращаться в органы… решайте, посмотрите на месте или сразу сообщите. Борис Всеволодович оставляет выбор за вами, Николай Фёдорович…

* * *

После ноябрьских праздников аноним получил и второй запрошенный им ответный сигнал, в котором, в заметке главреда под названием «Цивилизационный вызов» он узнал ФИО того, с кем будет контакт.

Главред, несмотря на скептическое отношение первого и его помощника, продолжал считать предложенную «игру» забавной и достойной внимания. От того, воспользовавшись своим личным служебным положением, легко сочинил и снова поместил в газету «проходную» и малоформатную заметку про проблемы современной цивилизации, в которой коротко, пользуясь своими полномочиями, упомянул себя, как «готового к диалогу с читателями по многим проблемам современного мира».

Понятно, что подобное предложение в заметке грозило возможным десятком пространных писем неравнодушных и словоохотливых читателей, «готовых к диалогу» на совсем любые, показавшиеся им важными, темы, но что не сделаешь ради просьбы первого?

К тому же история вырисовывалась практически детективная. И пока, к счастью, не несущая оттенка чего-то незаконного и серьёзного.

Аноним будет теперь знать своего визави, «которому доверяет первый секретарь».

Если откликнется — хорошо, будем выводить на чистую воду и стараться понять мотивы… нет — будет тоже понятно, что мелкая провокация, не имеющая последствий и за которой, скорее всего, не стоит чего-то серьёзного.

К тому, что происходящее — хитрый розыгрыш, Пичугин склонялся и сам, но, в отличие от первого секретаря, подобное было и его хлебом.

В первую очередь, он был всё же журналист. С большим стажем и желанием разбираться во всём необычном. Десятилетия работы не прошли даром. Не только сухое и формальное следование партийной линии, но и живое общение. Чего только