Все это были деньги. Тут два серебра, тут десять, тут золотой, в итоге содержание королевского подарка вставало в круглую сумму и то, если жить скромно. Король, скотина, по факту скинул на меня убыточное хозяйство, ничего толком не дав взамен.

Запас финансовой прочности у меня был, впрочем, минимум лет на пять, а потом... Потом Матерь вырвет из меня и Лу жизнь и дальше париться не надо. Или надо? А если проскочим?

За ужином я был хмурый и молчаливый, так что Ванг буквально вжимался при моем виде в стену, принимая мои упаднические настроения на свой счет, мол, я был недоволен его работой.

На самом деле, Ванг справился более чем достойно, но я уже видел, как Илий бьет копытом. Наконец-то старик почувствовал себя в ситуации, когда сможет развернуться в полный рост, так что после еды я предупредил управляющего, чтобы передавал дела моему давнему спутнику и товарищу. Старому жрецу я уж точно могу доверять целиком и полностью, просто вручив ему в руки пару кошелей — один с тысячей серебром, другой — с парой сотен золотом, и просто забыв о том, что тут что-то надо делать, закупать или ремонтировать.

Вечером ко мне заглянула Энжи. Девушка была удивлена моей мрачностью и тем, что я отказался от посиделок за молодым вином, которое мы прихватили с собой из города как раз, чтобы обмыть мое новоселье.

— Антон, ты как вообще?

Титулы были отброшены еще в пути, и хоть это могло осуждаться в обществе, я не мог представить, чтобы певица обращалась ко мне «Ваше Благородие». Она за этим самым «Благородием» наравне с Лу дерьмо убирала, когда я валялся в бреду после ранения, какие титулы.

— Да, знаешь, навалилось.

— Что такое?

Я немного помолчал, собираясь с мыслями.

— Знаешь, когда долгое время ты находишься в движении, в напряжении, тебе надо крутиться, работать, денег где-то доставать... Понимаешь, о чем я?

Бард только хмыкнула. Вся ее жизнь заключалась в этом озвученном мной предложении — погоня за монетой без четких перспектив дальше одного сезона. Или недели. Или даже вечера, в зависимости от того, насколько потрепала тебя судьба.

— Ну вот, — продолжил я, — я так бежал с прошлого Дня Лета, а теперь остановился. Знаешь, как на стену нарвался. Больше не надо бежать. Не надо думать о деньгах, вообще не надо.

— И ты не знаешь, что делать дальше?

Девушка присела в кресло рядом с моим и взяла меня за руку. Я посмотрел в глаза артистки, которые сейчас из-за освещения были цвета сине-зеленой бутылки, и, сглотнув от нахлынувших неуместных мыслей, коротко кивнул.

— Да. Что мне делать дальше?

Бард не знала, как мне помочь, так что выпустила мою ладонь из своих пальцев, вышла из комнаты и уже через минуту вернулась с кувшином в руках и парой стаканов.

— Знаешь, когда ничего непонятно, особенно поздним вечером, стоит выпить вина и дождаться утра. Может, решение придет само, — просто сказала певица, разливая вино по стаканам.

Чокнулись, выпили. Вино было неплохим, конечно, не питье с королевского стола, но имело право на жизнь и пару комплиментов. Красная жидкость прокатилась по горлу и ухнула в желудок, распространяя приятное тепло и оставляя легкое характерное послевкусие на языке и губах.

Не знаю, дело было в усталости, летней духоте или вино оказалось крепче, чем я посчитал изначально. А может — все вышеперечисленное и сразу, но опьянел я быстро.

Энжи, тоже раскрасневшаяся от выпитого, подошла к окну, чтобы открыть шире ставни. Я встал следом за бардом, и, проведя рукой по узкой талии, привлек ее к себе. Молодая девушка не противилась моему вниманию — даже прижалась бедрами чуть плотнее — а меня обдало запахами ее волос и кожи. Я, откинув в сторону вьющиеся локоны цвета меди, поцеловал певицу в шею, а уже через секунду она вывернулась из моих рук только для того, чтобы мы слились в долгом поцелуе.

Я чувствовал, как сбивается мое дыхание, а напряжение нарастает. Когда я уже потянулся к шнуркам рубашки на груди барда, Энжи поцеловала меня, чуть прикусив за губу, будто на прощание.

— Антон, ты же понимаешь, что это все вино, — ее голос был чуть хриплым от возбуждения, но Энжи была определенно трезвее меня и помнила, как я поступил, когда она пьяная и полуголая ввалилась в мою комнату.

То, что происходило между нами сейчас, и должно было произойти прямо у этого окна или на кресле через несколько минут, шло вразрез со всеми моими убеждениями, которых я придерживался ранее. Я попытался проигнорировать слова девушки и поцеловать ее еще раз, но былой уверенности в том, что я делаю, уже не было.

Энжи, чтобы не усугублять ситуацию, нежно коснулась губами моей щеки, провела тонкими пальцами по подбородку и, подхватив остатки вина, выпорхнула из комнаты.

— Завтра спасибо скажешь, что я забрала из комнаты это, — она подняла кувшин чуть повыше, — и это.

В конце фразы она провела рукой уже по своей талии и бедрам, от чего к моему горлу подкатил ком, который я с трудом сглотнул. В голове шумело, но отказ меня чуть отрезвил.

Как только дверь за красавицей закрылась, а я распахнул до конца ставни и, облокотившись на оконный проем, вдохнул ночной воздух. Пахло хвойным лесом и покоем. Наблюдая, как чужая луна всходит из-за кромки леса, я протрезвел достаточно, чтобы избавиться от желания ломануться в комнату барда с непристойными предложениями.

Скажу я ей завтра спасибо или нет — не знаю, но то, что я пытался провернуть под винными парами, определенно было не до конца честно как минимум по отношению к самому себе.

«Поскорей бы вернулась Лу», — подумал я перед тем, как прикрыть ставни и задуть свечи.

Завтра будет мой первый день в качестве полноправного владельца дворянского поместья.

Неловкость между мной и Энжи сохранялась еще несколько дней, после чего я плюнул и просто забил на эту проблему: пусть думает, что хочет. Внешне бард никак не показывала, что ощущает возникшее между нами сексуальное напряжение, которое, впрочем, с каждым часом ослаблялось, пока в итоге не сошло на нет.

Пока Илий принимал дела, которых, говоря откровенно, было не так и много, мы — я, Энжи и Орвист, озаботились инспекцией моих владений.

Согласно документам и мерильной грамоте, мне полагались в пользовании земли как раз в устье реки, а также четыре лиги леса в сторону гонгорской границы вглубь на две лиги в ширину. Короче, нормальный такой полигон, куда можно привезти на отдых целую толпу аристократов и половину потерять по кустам и буеракам.

За имением были закреплены две деревеньки и один охотничий поселок, в котором жили промыслом дичи, а также квартировались королевские егеря — они тоже перешли под мой контроль и ответственность. От мужиков мы узнали, что дичи вокруг хватает, но существует и проблема браконьерства — ниже по устью Комреки было несколько вольных поселений, которые активно вели приграничную торговлю гонгорским фортом Крабез. Пограничный город разместился на самом истоке Комреки, и активно пользовался водным сообщением с клерийской территорией. И если еще год назад вольные занимались вполне легальным промыслом, то после охлаждения дипломатических отношений с гонгорским престолом, канцелярия Кая Фотена Первого ввела эмбарго на торговлю продуктами питания с потенциальным противником со стороны населения — самим пригодится.