– Серега, беда! – взволнованным голосом начал Бэдмен. – Мне только что звонил Гарик, он в Москве.

– Ну и что? – не понял я. – Соберемся, отметим его приезд!

– Мне показалось, что он не в себе, причем очень. Так что бросай все и рви в «Песочницу»! – Мишка повесил трубку.

– Маша, извините, но мне пора, труба зовет! – сказал я. – До встречи в Сети!

– До встречи! – ответила Качалова.

Я прыгнул в свой «Росинант» и помчался на Симферопольское шоссе. К «Песочнице» мы с Мишкой подъехали почти одновременно. Ворота участка стояли открытые настеж. У гаража раскорячилась «Газель». Через минуту из подвала вылез Гарик. Он, пыхтя, тащил на плече «ПК».

– Горыныч, что случилось? – заорал Мишка. – Ты что, на войну собрался?

– Там татары наших, как капусту, шинкуют! Наемники в доспехах прут македонской фалангой! Я этим уродам сейчас устрою! – прокричал в ответ Игорь и, скинув пулемет в кузов фургона, где уже громоздилась куча стволов и патронных ящиков, снова кинулся в подвал. Мы с Бэдменом догнали «защитника православного воинства» только в дверях оружейной. Наш друг, надрываясь, выволакивал со склада ящик с гранатами.

– Гарик, остановись, стрельбой ты ничего не добьешься! – сказал я.

– Не добьюсь, так душу отведу, не могу я больше на это смотреть! – ответил Игорь, но в нем будто что-то перегорело, и он, бросив ящик, сел на бетонный пол. – Вы бы видели, что там творится! Кровища рекой хлещет, руки-ноги в разные стороны летят. Давайте сделаем хоть что-нибудь!

– Так у Мамая войско триста тысяч человек, пулеметы там не помогут. Максимум тысяч пять положим, – сказал я, – нужны пушки. Ну, допустим достанем мы необходимые орудия. Так ведь втроем мы больше чем из одной стрелять не сможем. А как отреагируют русские на появление артиллерии на поле боя? Примут нас за архангелов?

– У русских к тому времени уже были пушки! – вставил слово Суворов.

– Да, но стояли они только на стенах Кремля, а князю Дмитрию нужна полевая артиллерия. – Сейчас главным для нас с Мишкой было уболтать Гарика, чтобы он успокоился. – Наилучшим решением было бы появиться за несколько лет до Куликовской битвы и подготовить материально-техническую базу.

– Московское княжество при Дмитрии не вылезало из войн. Сначала подавление мятежа тверского князя, потом поход на волжских булгар. Так что начинать придется очень рано, лучше всего до строительства каменной крепости в Москве. Заодно и при сооружении укреплений поможем. Можно сразу спроектировать стены под размещение на них артиллерии, – сказал Мишка, – а представиться можно архитекторами из Европы. Где тогда были самые грамотные архитекторы?

– В Италии! – Ответил Горыныч, вставая с пола. – Тут может открыться большой простор для внедрения. В то время к князю Дмитрию поступало на службу много иностранцев, приблизительно как при Петре Первом. Большинство из волонтеров не были православными, а многие так и вообще не христиане. Дмитрию нравилось быть крестным отцом своих новых подчиненных.

– Вот и отлично! Разыграем мастеров широкого профиля из Италии. Этаких многостаночников, как Леонардо да Винчи. Примем православие из рук князя. Построим белокаменный Кремль, начнем изготовление пушек на месте, соберем и обучим необходимое количество пушкарей и, чем черт не шутит, мушкетеров. Создание этих подразделений может положить основу регулярной армии. А с войском нового типа, вооруженным огнестрельным оружием, русские разнесут орду Мамая в клочки. – Это мое заявление грозило стать программой на несколько лет. – Только подготовиться нужно очень тщательно!

После того как нам удалось успокоить Гарика, он решил все-таки продолжить съемки своего фильма. На всякий случай с ним поехал Мишка, а я остался в Москве на хозяйстве. Провожая друзей, я пошутил, что, если они сорвутся оба, то мне одному не удастся их остановить. В ответ на эту реплику Горыныч только мрачно кивнул. Уж ему-то было отлично известно, сколько поводов для срыва может найтись при виде битвы такого рода.

Пребывая в одиночестве, я за пару дней закончил монтаж полнометражной ленты о строительстве пирамид и после окончания работы заскучал. Спасением для меня послужило пришедшее по «мылу» письмо от Марии. В первых двух абзацах Качалова изливала славословия по поводу нашей гениальности и мастерства. Это меня сразу насторожило. Ну, конечно – в третьем абзаце своего послания Маша тонко и завуалированно просила взять ее в прошлое. Девушке очень хотелось окунуться в атмосферу таинственных перемещений по времени. Видеокадры из прошлого журналистку уже не удовлетворяли.

Немного поразмыслив, я решил, что небольшая прогулка в Москву начала двадцатого века ничем Марии не повредит, да и мне позволит развеять скуку. Поэтому я отправил Качаловой сообщение о согласии на экскурсию, предупредив о соблюдении необходимой конспирации при подготовке. Маша должна была самостоятельно обзавестись одеждой носимого на рубеже веков фасона. Особого труда ей это не составит. Модных журналов того времени можно найти великое множество. Я не взял на себя смелость подбирать платье для молодой девушки.

Видимо, процесс выбора сильно увлек Марию, потому что в следующий раз она связалась со мной только через три дня. Оказалось, что модель платья Маша нашла довольно быстро, но много времени отнял пошив. Качалова не поленилась прислать мне свою фотографию в новом прикиде, то ли чтобы я полюбовался на нее, то ли чтобы оценил степень соответствия наряда заданному времени. Имея опыт нескольких походов в начало века, я не нашел в Машиной одежде никаких явных несообразностей.

Наконец подготовительный этап был закончен, и я назначил Марии встречу. Высадку решил производить на хорошо знакомой 2-й Тверской-Ямской улице, достаточно безлюдной в любые времена, но находящейся поблизости от исторического центра. Качалова была немало удивлена, когда на встречу я приехал на фургоне «Газель» и пригласил девушку внутрь. Но удивление Марии переросло в изумление, когда, пощелкав клавишами на ноутбуке, я нажал «Ввод», и в задней части салона открылось окно в ясный, солнечный день ранней осени. Маша посмотрела наружу через лобовое стекло – там была видна слегка пыльная, но все еще яркая зелень июля, накрапывал дождь. Тогда девушка посмотрела на меня и прошептала: «Фантастика!» Кажется, Мария до последней секунды не верила в реальность машины времени.

Я выпрыгнул наружу через «окно» и огляделся. Вокруг никого. Что и следовало ожидать – ведь накануне я облазил тут все с «глазком» в руках, тщательно выбирая место и время высадки. Для прогулки я выбрал погожий денек в начале октября 1902 года. Не хотелось страдать от жары летом и от холода зимой.

– Прошу вас, мадемуазель, – сказал я, подавая Марии руку. Она осторожно, даже как-то крадучись, ступила на булыжник мостовой и сделала несколько шагов. – Машенька, не беспокойтесь, гравитация здесь такая же, как в наше время.

– Сергей, пожалуйста, не смейтесь надо мной. Вы уже бывалый путешественник, а я здесь первый раз и очень боюсь. Будьте снисходительны. – Мария умоляюще посмотрела на меня.