Почему это происходило? Из-за нежелания воевать за сталинский режим? Да, такое было. Но почему — такое бегство неуправляемым стадом? Почему, по словам писателя-фронтовика В. П. Астафьева, «одно-единственное, редкое, почти не употребляемое в мирной жизни роковое слово («Окружили!» — Д. В.) управляло несметными табунами людей, бегущих, бредущих, ползущих куда-то безо всяких приказов и правил»? Марк Солонин говорит о 140 тысячах таких только на Юго-Западном фронте только в первые две недели войны[123]— при том, что на этом фронте (Западная Украина) немцы за первые две недели продвинулись куда меньше, чем в Белоруссии и Прибалтике.

А вот статистика: лишь полтора миллиона перешли за первые два месяца войны к немцам — и это, вероятно, были те, о которых говорил Солженицын. Зато 2,5 млн попали в плен, два же миллиона просто разбежались.[124]

Цифры вызывают сомнение хотя бы потому, что общая численность Красной Армии к началу войны безо всяких оснований дана в 8,9 млн чел. вместо 5,5 млн, хотя, возможно, Бунич, говоря о потерях Красной Армии к началу сентября 1941 г., считает в числе 8,9 млн и тех, что были призваны в эти два месяца. А о 2 млн дезертиров пишет и А. Никонов.[125]Так или иначе, пропорции (1,5 млн перешедших к немцам против 4,5 млн сдавшихся и разбежавшихся) говорят о многом.

А комсостав? Те, кто выбрал карьеру служения коммунистическому режиму? В 1941 г., пишет А. Никонов, Красная Армия потеряла одних только генералов два взвода. Образовался дефицит комсостава, так что, например, Северо-Западным фронтом командовал генерал-майор П. П. Собенников,[126]а 4-й армией с 8 июля 1941 г. — полковник (!) Л. М. Сандалов (о нем уже говорилось). В сложившейся ситуации даже Иосиф Грозный, который в начале войны по привычке начал высочайше повелевать казнить своих генералов направо и налево, потом все-таки спохватился.[127]Никонов ошибается только в одном: генералов Красная Армия потеряла не «два взвода», а целую роту — 106 попало в плен и 20 (а также 182 432 офицера) пропало без вести.[128]

К 6 июля 1941 г. Вермахт потерял 64 тыс. чел., Красная Армия только на трех фронтах (Северо-Западном, Западном и Юго-Западном) — 749 тыс., причем речь идет только об «учтенных» потерях. Танков немцы к концу июля потеряли 503 (плюс 21 САУ и 92 танкетки Pz-I), Красная Армия — 11 700. Плюс 19 000 орудий.[129]К концу же 1941 г. РККА лишилась 73 % танков, 61 % минометов, 70 % противотанковых пушек, 65 % ручных пулеметов, более 6 млн единиц стрелкового оружия. Расчеты показывают, что повредить такое количество вооружения немцы просто физически не могли. Все эти танки, винтовки, пушки были просто-напросто брошены в панике.[130]

И в самом деле, например, в донесении штаба 9-й армии Вермахта от 26 июня 1941 г. говорится: «Обнаружение в лесах неповрежденных (выделено мною. — Д. В.) танков без экипажей позволяет сделать вывод о том, что они (экипажи) ожидают в надежных укрытиях момента для нападения».[131]Приведя этот документ, М. Солонин иронически добавляет: «Фантазии немецких генералов не хватало на то, чтобы предположить другую причину появления на обочинах лесных дорог брошенных танков».[132]

Так в чем же причина? Уж явно не в трусости — трусом русский, советский солдат никогда не был. Тогда в чем?

Марк Солонин приводит отчет генерал-майора Тихонова на имя уполномоченного Ставки Главного Командования генерал-полковника Городовикова от 9 июля 1941 г. «Не вдаваясь в первопричины (выделено Солониным. — Д. В.) отхода войск Северо-Западного фронта, необходимо констатировать наличие в войсках следующих недостатков».[133]Это в какие же «первопричины» не вдавались? Чему был посвящен «заговор молчания», согласно которому даже в секретных рапортах не следовало говорить о том, что и безо всяких рапортов знали и командиры, и подчиненные на всех ступенях военной лестницы»?

Нежелание воевать за режим? Так об этом по крайней мере в приказах говорилось, например, в Приказе № 0019 от 16 июля: «На всех фронтах имеются многочисленные элементы, которые даже бегут навстречу противнику и при первом же столкновении с ним бросают оружие». Да и в знаменитом сталинском приказе № 270 от 16 августа 1941 г. об этом говорится достаточно открыто.[134]

А вот «отход без приказа начальника, без нажима пехоты, под давлением только танков или артиллерийского огня или огня минометов» (тот же генерал-майор Тихонов) — это нечто иное. Так что же?

И потом, почему паника так быстро и стихийно прекратилась? Ну, еще раз проявилась в первой половине октября, в том числе и в Москве? Может быть, не обошлось без «психотронного оружия»? Тогда все станет ясно. Повторим то, о чем говорили в предыдущей главе (добавив только, что на некоторые НЛО поставили психотронные аппараты): «новошвабы» желали поражения нацизму, однако при этом они вовсе не хотели, чтобы «коричневое» господство в Европе сменилось «красным». Поэтому и начали летом 1941 г. оказывать поддержку немцам, чтобы разгромить несметные силы, собранные Сталиным против Европы. Когда же Красную Армию загнали в глубь России, то поддержка прекратилась.

Под Москвой, Сталинградом и Курском

Впрочем, прекратилась поддержка, похоже, не окончательно. Интересно, что и в ходе советского наступления под Москвой (5 декабря 1941 г. — 20 апреля 1942 г.), и в ходе операции «Марс» (Ржевско-Сычевская наступательная операция Красной Армии 25 ноября — 20 декабря 1942 г.) советское командование отмечает господство врага в воздухе.[135]Как это могло случиться, если под Москвой к декабрю 1941 г. имелось превосходство в авиации — 850 самолетов против 600 немецких?

Далее, не все ясно с тем, почему немецкое наступление было остановлено именно в конце августа 1942 г.

Действие приказа № 227? Но после него Красная Армия отступала еще целый месяц, не говоря уже о том, что заградотряды были и раньше, но не очень-то помогали.