Зачем он говорит эти ужасные слова? Может быть, ему все равно, что она чувствует? Человек, не верящий в любовь, никогда не увидит ее, даже если она будет у него под носом. Глупо было надеяться, что он захочет начать все сначала вместе с женщиной такого типа, который он презирает.

Дрожащими руками Анна надела очки и, не оборачиваясь, направилась к выходу. Через полчаса у нее встреча с мистером Льюисом, которая решит, останется она в Портленде или нет. Возможно, они с Райаном никогда больше не увидятся.

— Прощай, Райан, — сказала она и, прежде чем он успел оглянуться, вышла из его офиса.

Он остался один с пустотой в душе, где раньше жила любовь к Анне Симпсон.

Глупец, Анна Симпсон — всего лишь его фантазия, ее никогда не существовало, как и любви к ней. Просто какая-то его часть все еще хотела верить, что он, Райан Кавано, найдет когда-нибудь свою любовь.

После третьей встречи с мистером Льюисом Анна вернулась в отель. Встреча прошла успешно, владелец «Прекрасной невесты», слава богу, и словом не обмолвился о газетной статье. Он сказал, что после долгих обсуждений они с партнерами пришли к выводу, что контракт с таким перспективным молодым дизайнером был бы выгоден для обеих сторон.

Анна получила контракт, но какой ценой? При воспоминании о том, что произошло в офисе Райана всего два часа назад, ее сердце сжималось от боли.

Пройдя по вестибюлю, Анна направилась к лифту. Ее шляпа и темные очки все еще были на ней, поэтому она не опасалась неприятных встреч с газетчиками. Агент «007», вспомнила она, так называл ее Райан, и сердце снова кольнуло.

Она уже нажала на кнопку лифта, когда чья-то рука остановила закрывающиеся дверцы.

Через секунду она оказалась лицом к лицу со своим отцом.

— Анна! Какого черта ты сделала со своими волосами?

Глядя на Питера Синклера так, словно ничего другого и не могла от него услышать, Анна вздохнула.

— Здравствуй, папа. Я тоже очень рада тебя видеть. Что ты тут делаешь? — Ее вопрос не требовал ответа, она и сама прекрасно знала, зачем он приехал. Срок их соглашения пришел к концу: или она становится дизайнером, или возвращается в семейный бизнес.

Контракт с «Прекрасной невестой» лежал в ее сумочке, и Анна уже собиралась сообщить отцу, что он проиграл, но ничего не сказала.

То, что она потеряла Райана, камнем лежало на ее душе. Все остальное казалось глупым и абсолютно неважным.

Внезапно все встало на свои места. Она поняла, что для нее имеет значение, а что нет.

И она потеряла то, что для нее важнее всего, тогда, когда должна была отстаивать свою любовь всеми силами. Она все сделала неправильно.

— Ты знаешь, папа, — они уже вышли из лифта и подошли к ее двери, — я много думала и хотела тебя спросить: с чего ты взял, что можешь за меня решать, чем мне заниматься?

Это был совсем не тот вопрос, которого Питер Синклер мог ожидать от собственной дочери.

— Почему ты это спрашиваешь? — Он нахмурился, видимо так и не найдя ответа на это неожиданное заявление.

Открывая дверь и пропуская отца внутрь, Анна видела его нахмуренное лицо, но все равно не хотела отступать от начатого. И совсем, совсем не боялась. Сейчас она бы не испугалась ни прыжка с тарзанкой, ни поездки со скоростью 200 километров в час…

— Этот вопрос я должна была задать еще год назад, когда мы заключили эту глупую сделку.

— Глупую сделку? Но, Анна, ты же сама согласилась…

— Я помню. — Она перебила его, прекрасно зная, что он скажет. — Но позволь мне самой решать, чем я хочу заниматься в этой жизни.

Отец смотрел на нее так, словно она внезапно заболела чем-то очень опасным.

— Что с тобой, дочка?

Как она может объяснить этому человеку, которого интересуют только деньги, банки и общественное положение, что с ней происходит. Да он и понятия не имеет о потерянной любви.

— Может быть, я просто выросла и стала независимой. Ты больше не сможешь управлять мной, я не ребенок. И я не хочу быть банкиром. Мне нужно следовать своей мечте.

Он моргнул, все еще недоверчиво глядя на собственную дочь.

— Для тебя это так важно?

Анна кивнула.

— Я думала, ты знаешь, что да.

— Я считал это все глупостью, но после того, как ты все объяснила, я не могу с тобой не согласиться. Почему же ты раньше не говорила мне об этом?

Анна вздохнула.

— Ты знаешь, с тобой чертовски трудно разговаривать.

— Я знаю. — Он обнял ее за плечи. — И я горжусь тобой. Ты не отказываешься от своей мечты.

В ее глазах засветилась надежда, смешанная с безграничным удивлением.

— И ты не против, чтобы я стала дизайнером? Я, конечно, все равно буду этим заниматься, но было бы неплохо, если бы ты благословил меня.

— Девочка моя, ты стала совсем самостоятельной. — Его глаза светились гордостью, и Анне это не показалось. — Я думаю, у меня нет выбора. Если ты хочешь быть дизайнером, будь им. Благодаря твоей матери я понял, как важно следовать своей мечте. Хотя мне тебя будет очень не хватать в банке.

Анна не верила собственным ушам: ее отец, Питер Синклер, в первый раз в жизни уступил ей и даже сказал, что гордится ею. Она чувствовала облегчение, сама удивляясь, почему раньше она не пробовала поговорить с ним, ведь это так просто.

До встречи с Райаном все казалось таким запутанным, а, в конце концов вышло, что все это совершенно не важно.

При воспоминании о Райане в груди опять заболело, словно из нее вынули сердце и осталась одна пустота. Тяжело вздохнув, Анна села на кровать. Весь ее вид говорил, что она глубоко несчастна.

— Детка, ты неважно выглядишь. Что-нибудь случилось?

Она долго смотрела на отца, а потом кивнула, чувствуя, что, если сейчас же не выплачется в чью-нибудь жилетку, она просто умрет от горя.

— Я встретила мужчину.

Понимая, что дело это не простое, Питер Синклер присел рядом с дочерью и мягко обнял ее.

— Расскажи мне о нем.

Уткнувшись в его плечо, Анна поведала отцу, как они познакомились с Райаном, гуляли по парку, катались на колесе обозрения и как два часа назад они расстались.

— Дочка, ты любишь его? — спросил Питер после некоторого раздумья.

Анна и сама задавала себе этот вопрос уже много раз. Пару дней назад она сказала Райану, что не верит в любовь, даже несмотря на то, что создает подвенечные платья. Но здесь ей не было смысла скрывать свои чувства, и она кивнула.

— Да, папа, я люблю его.

— Так в чем же дело? — Он спрашивал ее так, будто не слышал, о чем она только что говорила. Она полчаса рассказывала ему, что произошло, а он спрашивает, в чем дело!