— Ура! — закричала Даша и вскочила со стула. — Игореша! Как я рада! Александр Павлович! Надя! Папа! Я всегда знала, что ты необыкновенный!

Надя оторвала глаза от своей руки на столе, потом убрала ее и потянулась к Саше.

— Хочешь, я помогу тебе? — спросила она, улыбаясь. Она заметила, как он неловко натягивает бумажное кольцо на безымянный палец правой руки.

— Хочу, — сказал он и протянул к ней руку.

Холодными пальцами Надя надела кольцо ему на палец.

— А теперь, — услышали они голос Антона Даниловича, — почему бы вам не обменяться горячим поцелуем? Шампанское! Музыка! — воскликнул он и вынул бутылку из ведерка со льдом.

Музыка зазвучала, и едва губы Саши и Нади коснулись друг друга, все услышали:

— «Кто сказал, что надежда потеряна, кто это выдумать мог»…

Все замерли. Это были голоса Саши и Игоря. Где взял эту запись Антон Данилович, не знал никто.

— Так что же, ты женился на мне из-за денег? — насмешливо спросила Надя, отодвигаясь от Саши на широкой гостиничной кровати.

— Ну да, я сразу догадался, что у тебя счет в зарубежном банке, — засмеялся он.

— Ага. Только деньги положены на очень долгий срок. Моя жизнь наверняка окажется короче, — фыркнула она и приподнялась на локте.

— Надя, я должен тебе сказать одну очень важную вещь.

— Хочешь сделать какое-то признание?

— Да. Я обязан это сделать. А то не успею.

— Давай.

— Ты потрясающая женщина, Надя, — сказал Саша и потянул ее на себя. — Невозможная.

Надя со смехом поддалась.

— Значит, ты женился на мне не из-за денег, — пропела она, падая на него, как тряпичная кукла. Его тело все еще было горячим.

— Деньги — дым, — философски заметил он. — А любовь…

— огонь, — подсказала она. — А если говорят, что нет дыма без огня, то…

— …то значит, если есть любовь, то будут и деньги, — подхватил Саша.

— Разве то, что мы сейчас в Париже, в отеле «Норманди», и наши окна смотрят на Лувр, не подтверждение этому? — спросила она.

— А мы с тобой в командировке от фирмы «Винд».

— В свадебной командировке, — засмеялась Надя.

— Я рад за нас, Надя, — совершенно серьезно сказал Саша. — Ты просто не представляешь, как я рад.

— Я тоже.

Она наклонилась и поцеловала его.

В их окнах отражался Лувр. На полу валялась карта Парижа, которую так старательно склеивала скотчем Даша Гребнева. Наконец-то она ее пристроила. Мать хотя и обещала взять карту с собой, в последний момент заявила:

— Я не поеду этой осенью в Париж. Пусть едут другие.

И другие поехали.

— Надя, я очень хочу познакомиться с твоим Николкой, — сказал Саша. — Мне почему-то кажется, что мы с ним понравимся друг другу.

— Уверена. Ведь мы с твоим Игорем, кажется, понравились другу друг?

— Он тебе так благодарен, Надя.

— За спонсора?

— И за твою любовь к его неприкаянному отцу, — сказал Саша, обнимая Надю и теснее прижимая к себе.

— Ах, ах, какие мы несчастные, — передразнила Надя его интонацию. — А ты знаешь… ты меня удивил, — призналась она.

— Чем же? То есть я понимаю, что на самом деле я человек удивительный, каких поискать, — улыбнулся Саша. — Но что удивило тебя сильнее всего?

— Сказать правду? Да?

— Сказать! — потребовал Саша.

— Что ты нисколько не ошибся в размере и купил мне обручальное кольцо точь-в-точь, какое нужно. — Она приподнялась у него на груди и повертела перед носом правой рукой.

Он засмеялся и снова прижал ее к себе.

— Получив бумагу о разводе, я сразу поехал в ювелирный. И сказал продавщице, что у меня прелестная маленькая жена. — Он вздохнул. — Ты знаешь, она почему-то поверила. И дала мне это кольцо…

В Лувре давно погасли огни, а Саша и Надя все еще не спали. Да и как они могли уснуть в медовую неделю в Париже?