Сил на прелюдии и ласки нет. Это получается грубый, быстрый, жесткий секс. Я наматываю ее волосы на кулак и размашисто вхожу снова и снова, доводя нас обоих до разрядки. Беру, до боли сжимая в своих руках, упорно игнорируя, стараясь вытрахать из головы картинки, что стоят перед глазами.

Острые лопатки, худенькие плечи, длинная изящная шея, темные, цвета шоколад волосы до поясницы и голос — все не ее. Все не Илоны…

Глава 14

Юля

«Разочарован»…

Прошло три дня, а я до сих пор не могу выкинуть из головы последнее сообщение Титова. Он во мне разочарован.

Вновь открываю мессенджер с нашей перепиской — я отправила ему три сообщения. С извинением, с оправданием, с признанием того, что я спасовала. Богдан не ответил ни на одно. Так мне и надо. Я даже не знаю, получил ли он их, или сразу закинул Юлу в «черный список»? В любом случае — сама виновата.

Я трусиха.

Я недостойная такого мужчины слабачка.

Я испугалась. В последний момент спасовала, так и не рискнув посмотреть объекту своего обожания в глаза. Захлопнула дверь такси и попросила водителя вернуть меня домой. Ах, да! Он, кажется, мною тоже был разочарован.

Юля-всеобщее-разочарование-Данилова. Будем знакомы…

Отвратительно!

Ухожу с головой под воду и тут же выныриваю, стирая мыльными руками пену с лица. Сдуваю ее остатки с ладоней и устало прислоняюсь затылком к холодному бортику ванной. Что же так болит и давит в груди…

На что я надеялась, когда соглашалась на встречу? А когда уезжала? Что Богдан проглотит такое унижение от девчонки? Простит, поймет и продолжит довольствоваться простой анонимной перепиской? Смешно и глупо. Вроде всегда считала себя девочкой взрослой и умной не по годам, а по факту — я и есть инфантильный, взбалмошный ребенок, не умеющий отвечать за собственные поступки! Хуже всего, что все были правы: и папа, и Титов, и эта его идеальная Илона — считая меня малышкой.

Дура, Юля!

Покручивая пальчиками на ногах вентили, открывающие воду, снова тянусь к телефону. Открываю поисковик и вбиваю имя Титова. На меня вываливаются десятки ссылок на новости и сотни его фоток.

Я, как последняя мазохистка, придирчиво рассматриваю каждый снимок. Он везде хорош. Серьезный, собранный, немного суровый. Совсем не улыбчивый. Такой я нахожу всего один кадр. Кажется, съемка была скрытая. Титов сидит за столом и улыбается кому-то, кто в объектив фотокамеры не попал. Он редко улыбается. А еще любит черный цвет. Джемпера, свитера, рубашки и водолазки, даже футболки и те черные. А еще у меня был всего один шанс, и я его фантастически про… упустила, короче.

Задумавшись, не сразу соображаю, что телефон в руке начинает беззвучно дребезжать входящим. Вероника. Кошу взгляд на время — половина двенадцатого ночи.

— Да? — отвечаю.

— Юлёк, приветик. Не разбудила?

— Не-а, привет. Отмокаю в ванной после усиленной тренировки. А тебе чего не спится?

— Только вернулась с работы домой. Сегодня нашу смену задержали. Днюха была у какого-то важного дяди. Я совсем без ног. Утанцевалась до упаду.

— Еще не надоело? — улыбаюсь.

— Танцевать и получать за это деньги? Тю! Но я не поэтому звоню, слушай, пошли завтра по магазинам пробежимся, а? На носу Новый год, у меня тут роман наклевывается, а платья на праздник нет. Мне очень, очень сильно нужен твой совет, Юлек! Пожа-а-алуйста! — конючит в трубку подруга. Хотя я даже и не думала сопротивляться, говоря:

— Да, пошли. Почему нет. Может, я тоже себе что-нибудь такое-этакое присмотрю.

Хотя у меня-то точно ничего не «наклевывается». И праздники я буду встречать дома. С папой. А при таком раскладе можно и в пижаме выползти к телику с «Голубым огоньком». М-да.

— Отлично. Тогда я заеду за тобой в два. Идет?

— Идет. До встречи, Ник.

— До завтра, Юльчик, — поет в трубку подруга и отключается.

Я убираю телефон, почесывая кончик носа. Новый год уже на нем. Но носу. Все готовятся. Богдан с Илоной, наверное, тоже. Как, интересно, они его проведут? Устроят романтический ужин вдвоем при свечах? Вообще-то это очень романтично — поцеловать любимого человека под бой курантов. И год тогда следующий, сто процентов, будет счастливый. Самый счастливый.

Вот если бы Титов со мной…

Меня под курантами…

У-у-уй, Данилова! Если бы, да кабы. Только история не знает сослагательного наклонения. Пора уже принять свой провал и жить дальше. Я замахнулась слишком лихо. Собиралась прыгнуть выше собственной головы, но, увы, не хватило «разбега».

В конце концов, Титов отвернулся от Юлы. Но Богдан обещал Юле, что обязательно прилетит в Питер в январе. За неимением других позитивных сторон — буду цепляться за эту мысль. Шансов, конечно, мало…

Но вдруг?

Богдан

Все.

Сворачиваю рабочий файл на Маке и закрываю ноутбук. Поднимаюсь из-за стола, слегка разминая затекшие спину и шею. В квартире темнота и тишина.

Выходя из кабинета, заглядываю в спальню — Ила спит. Я сам ее отправил, сказав, чтобы не ждала. Сегодня нужно было срочно закрыть два проекта, с которыми пришлось провозиться аж до полуночи. Удачно.

Вообще последние три дня какие-то кабальные. И вроде везде все ладится: с Илоной снова штиль, на работе все показатели радуют, со свадьбой, опять же, все решилось. Ресторан забронировали, приглашения разослали, с фирмой организатором торжества договор заключили. Все хорошо. И один хер не могу отделаться от ощущения, будто что-то идет не так.

Мысли мои все эти дни где-то далеко витают. Только работа спасает. Стоит же остаться наедине с собой — труба.

Я устал. Я реально адски устал от себя. Если уж я с трудом перевариваю собственные загоны, то как Илона еще держится рядом — загадка. И хоть мы все эти дни едва ли не образцово-показательная пара: ни грубого слова, ни хмурого взгляда, но я-то замечаю, как часто снова становлюсь злым и раздражительным. Как в последний момент себя торможу от резкого слова и грубого замечания. Невыносимый — одним словом.

Захожу в ванну и скидываю вещи в бельевую корзину. Брюки падают с характерным стуком. Блть! Телефон. Прощупываю карманы и вытаскиваю мобильник. Руки сами тянутся открыть мессенджер. Там вот уже третий день висят три непрочитанных сообщения от Юлы.

Заношу над ними палец. Торможу. А оно мне надо? Читать ее оправдания? Я хотел ее увидеть и узнать. Это был искренний порыв, который не оценили. Я мог бы подумать, что что-то случилось, если бы на утро не увидел ее «прости».

Девочка струсила. Девочка сглупила. Либо она слишком