Продолжим наш путь. Мы проходим мимо заведения, похожего на кабачок, где два старика увлечены странным занятием. Они как будто оживленно жестикулируют. Подойдя поближе, мы видим, что на самом деле обстановка вполне расслабленная. Это видно и по окружающим их улыбающимся лицам посетителей кабачка. Старики играют в… «морру» (на латыни micatio). Они поднимают руку и резко опускают ее вниз, выкрикивая число и показывая несколько пальцев. Цель игры, как мы знаем, – угадать заранее сумму пальцев на руках обоих игроков. Поражает все же, что в столь отдаленную эпоху можно встретить такую «знакомую» игру. Это настоящая археологическая находка, наподобие тех, что мы видим в витринах музеев. И она не единственная. На улицах Рима играют в монетку и бросают жребий. При этом говорят не «орел или решка», а «корабли или головы» («navia aut capita»), потому что на одной стороне монет когда-то была изображена голова двуликого бога Януса, а на другой нос галеры. Со временем изображения сменились, но выражение осталось прежним и дошло до наших дней через миллиарды монеток, подбрасывавшихся в воздух на протяжении столетий.

Еще одна игра, дошедшая до нас, типична для римских улиц: это чет-нечет (в Риме его называют par impar). На самом деле игра немного отличается от современной: надо угадать число камушков, которые соперник зажал в кулаке.

Войдем в кабачок и подойдем поближе к занятым игрой старикам. Тот, что пониже, лысый, беззубый, с торчащим носом, действительно крайне возбужден: при каждом выкрике он брызжет слюной. Другой же невозмутим, его застывшее лицо изборождено тысячей морщинок, волосы топорщатся ежиком. Его глаза полузакрыты, лишь рука ритмично движется, каждый раз показывая новое число на пальцах.

Есть прекрасное выражение, родившееся из этой игры. В Траяновом Риме вам скажут: «Этот человек столь честен, что с ним можно играть на пальцах в темноте…»

Внутри заведения мы замечаем занавеску, наверное, она отгораживает подсобку. Почему же оттуда доносятся крики и возбужденные голоса? Попробуем подойти поближе, отодвинем занавеску и войдем в маленький зал. Да это игорный дом! В центре стол, за которым мужчины играют в кости. Похоже, игра идет по-крупному. После каждой ставки хозяин заведения отмечает выигрыши зарубками на выступе стены.

Но разве азартные игры не запрещены? Да, это так. Как и пари (за пределами Большого цирка и Колизея). Закон ясно гласит: наказание в виде штрафа до четырехкратного размера ставки на кону. Кроме того, римским правом не признаются игровые долги, поэтому ни один адвокат не сможет помочь вернуть деньги, потерянные в азартной игре.

И тем не менее все играют… Действительно, хотя закон и осуждает пари и азартные игры, власти закрывают на это глаза и никто не осуществляет проверок. Главное – не играть при свете дня: поэтому все и происходит здесь, в «подсобке». Место действительно похоже на те, что показывают в фильмах про игроков в покер. Разумеется, игральные карты появятся только спустя много веков. А пока что их с успехом заменяют кости (tesserae).

Игроки спускают порой целые состояния. Многие даже находят свою смерть. Встречаются и «крапленые» кости. Одна из них прибита к стене, в качестве предостережения, как бы говоря: лучше не передергивай. Нам хочется получше рассмотреть ее, и мы подходим поближе: внутри кость полая и закрыта двумя заглушками. Снаружи она должна была выглядеть безупречно. Но к одной из внутренних сторон прикреплялся свинцовый «грузик», так чтобы кость чаще выпадала определенной стороной. Хозяин заведения и его друзья, очевидно, заметили обман. Кто знает, что приключилось с шулером. Несколько плохо отмытых бурых пятнышек в одном из углов комнаты позволяют догадываться, чем все кончилось…

Мы незаметно подходим к столу. Мужчины кричат и сквернословят при каждом броске костей. Их бросают по две, три или четыре, в зависимости от партии, с помощью терракотовой рюмки (fritillus) с забавной ножкой: кажется, будто она отломлена. Поэтому рюмка неустойчива и падает при любом прикосновении. Возможно, это способ избежать того, чтобы кто-нибудь незаметно подсунул в нее кость «с секретом»…

Правила такие же, как и всегда. Подсчитываются очки на тех сторонах костей, которые выпали вверх. Разные варианты комбинаций выпавших очков по-разному называются. Когда на всех костях выпала единичка, явно неудачный бросок, то говорят, что это «собачье очко». А если все кости показывают самое большое число, шестерку, тогда говорят, что выпало «очко Венеры».

По краям стола разложены маленькие кучки бронзовых сестерциев и серебряных денариев. Здесь играют на большие ставки. Все это вполне отражает ту страсть к азартным играм, что испытывают римляне. Удивительно, все в Риме играют или делают ставки. И речь не только о простонародье. Вошел в историю случай с Августом, умудрившимся проиграть целых 200 тысяч сестерциев (что соответствовало бы в наши дни 400 тысячам евро) за один день. Если бы он жил в наше время, этот великий человек римской истории был бы помещен в психиатрическую лечебницу. Для него игра действительно была настоящей болезнью: когда он приглашал к себе в дом гостей, то вручал каждому из них мешочек с 25 серебряными денариями для игры (и часто вновь раздавал свои выигрыши, чтобы продолжить игру!)…

Выйдем из зальчика. Крики и напряжение настолько усилились, – того и гляди, влипнем в неприятную историю.

Выходя, мы вновь видим старичков, шумно играющих в «угадайку». Чуть поодаль за стол уселись двое солдат и начали партию в «двенадцать надписей» (duodecim scripta, игра, похожая на наш трик-трак или нарды), еще одно излюбленное развлечение римлян.

Смогли бы мы объясниться на улицах Рима эпохи Траяна с помощью латыни, которую изучали в школе? Нам с самого утра не терпится это выяснить. Давайте проведем эксперимент: подойдем под портики, к паре женщин, рассматривающих шелка в лавке. Это дамы из высшего сословия, им вроде бы не пристало ходить за покупками на многолюдные улицы простонародья. Но мы догадываемся, что их привел сюда особый повод: женщины выбирают ткани для свадебного наряда. Это мать и дочь. Вот что они говорят:

– Placetne tibi, mater, pannus hic, ut meam nuptialem pallam conficiam? (Мама, тебе нравится эта ткань для моей свадебной накидки?)

– Paulum nimium speciosus est. Tamquam meretrix ornata nubere non potes, filia. (Она слишком броская. Тебе не пристало выходить замуж наряженной подобно проститутке, дочь моя.) Certe, matrimonium hoc primum tibi non erit, sed maiorum mores servandi sunt. (Конечно, это не первый твой брак, но нам надо соблюсти традицию.)

– Mater, festґna. Nam cena parandest, musici conducendi, eligendique nuptiarum testes… (Мама, поторопись. Нам еще надо решить, что подавать на пир, нанять музыкантов и выбрать свидетелей…)

Женщины заходят в лавку, продолжая беседовать. Но мы не можем следовать за ними: на пути вырос рослый и плечистый бритоголовый раб и выразительно на нас уставился. Все ясно, «закрыто на спецобслуживание». Придется отойти. В любом случае мы уже поняли, что дочь выходит замуж не в первый раз и это никого не смущает (разводы столь же распространены в римском обществе, как и в наше время).