свободы и различается, согласно различному употреблению ее. Это вышеназванные высшие степени, как бы средняя область нашего духа. При этом не надо упускать из виду, что на этих высших степенях не может иметь место ничего такого, что, по крайней мере, в виде своих элементов не находилось бы в первой степени. Свобода духа может до бесконечности разделять и соединять данное в основном сознании, но она не может творить. И, наконец, полное выведение системы первой степени, не принимая совершенно во внимание действительного опыта, из одного лишь необходимого образа действий интеллекта вообще, как будто бы основное сознание было результатом этого образа действий, – это наукоучение, как абсолютно высшая степень, над которой не может возвышаться никакое сознание. И в нем также не может иметь место ничего, что не находилось бы в действительном сознании или в опыте, в высшем смысле этого слова.

Таким образом, согласно нашим основным положениям в сознании какого-либо разумного существа, ни в каком решительно отношении не может иметь место и не может найти туда доступ ничего, что в виде своих элементов не находилось бы в опыте и при том в опыте всех без всякого исключения. Все получили одинаковое снаряжение и ту же свободу развивать дальше это общее снаряжение и работать над ним; но никто не может создать для себя что-либо. Наша философия, таким образом, есть на самом деле та философия, которая благожелательно настроена к обычному человеческому рассудку и обеспечивает права его, как мы выше и обещали, а всякая другая, которая в этом отношении противоположна ей, является противницей обычного рассудка.

Наукоучение должно дать удачное отображение основного сознания, сказали мы выше. Может ли теперь это отображение быть самим предметом, и выдает ли оно себя за предмет?

Читатель. Насколько я от тебя слышал и сам весьма хорошо понял, – ни в коем случае. Установленным в нем посредством него определениям жизни безусловно не хватает того проникающего и захватывающего действия, благодаря которому они отрывают от нас нашу самость (selbst) и погружают ее в себя. Мы направляем здесь нашу самость исключительно на конструирование этого определения, но ни в коем случае не на само определение, как на определение; подобно тому как я сосредоточивал свою самость на процессе представления вчерашнего присутствия моего друга и забывал себя в нем, но ни в коем случае не направлял своей самости на само это присутствие.

Автор. Да, это так. Наукоучение выдает себя лишь за отображение жизни, но ни в коем случае не за самое жизнь. Кто принимает его за последнюю, тот совершенно не понимает его.

Ни одна из его мыслей, положений и изречений не являются таковыми в действительной жизни и не подходят к действительной жизни. Это, собственно говоря, только мысли и о мыслях, которые имеешь или должен иметь положение о положениях, которые должно освоить, изречение об изречениях, которые должно изречь для себя. Что с таким трудом отучаются считать его чем-то большим, происходит от того, что предшествующие философии выставляли притязания быть чем-то большим и не легко заставить себя не рассматривать новую, как одну из тех философий. Те хотели изображать собой не просто науку, но и одновременно и самое мудрость, мировую мудрость, жизненную мудрость, и как они себя там еще переводили; и не были поэтому ни тем, ни другим. Наша философия довольствуется тем, чтобы быть научной, и с самого начала торжественно отказалась от всех других притязаний уже тем, что приняла такое имя. Она не в состоянии при помощи демонстрации сделать человека мудрым, добрым, религиозным, точно так же как этого не могла сделать ни одна из предшествующих философий; но она знает, что она не в состоянии сделать это и не желает того, о чем она знает, что она не в состоянии сделать. Тех, кто может себя посвятить ей, она хочет сделать лишь людьми науки (wissenschaftlich). То, что она говорит о мудрости, добродетели, религии, для того чтобы перейти в действительную мудрость, добродетель и религиозность, сперва должно быть действительно пережито.

Читатель. Она поэтому, надо полагать, ни в коем случае не превращает своего изучения ее и понимания ее в условие мудрости и хорошего образа жизни.

Автор. В столь малой степени, что она, наоборот, является открытой противницей тех, кто всякое образование и воспитание человека сводят к просвещению его рассудка, считают, что они приобрели все, если превратили человека в умеющего бегло рассуждать. Она знает очень хорошо, что жизнь создается лишь посредством самой жизни, и никогда не забывает этого.

Читатель. И она также, надо полагать, не требует этого изучения от каждого?

Автор. В столь малой степени, что она, наоборот, очень жалеет, что полуистинные философские положения, взятые в большом количестве из других систем, имеют уже теперь хождение среди широких народных масс. Но она требует, – ибо ничто не мешает уже теперь открыто заявить все ее притязания, несмотря на то что, может быть, понадобится еще столетие, пока они будут выполнены, – она требует, чтобы ею обладал каждый, кто занимается какой-нибудь наукой, далее, каждый, кто имеет дело с воспитанием человечества в целом и чьим занятием является управление народом или народное образование.

Читатель. Но, несмотря на это согласие вашего учения с обычным человеческим рассудком, в чем вы нас уверяете, вы все же не можете отрицать того, что вы говорите: все, что существует для нас, производится нами самими. Но это, без сомнения, утверждение, которое самым резким образом противоречит обычному сознанию. Мы не сознаем, чтобы мы произвели существующее в бытии, но что оно именно существует в бытии, попросту существует в бытии: мы находим его и находим как данное.

Автор. Я даже не понимаю толком, какое именно утверждение ты нам приписываешь; поэтому я не знаю, должен ли я его признать в качестве нашего или отвергнуть его. Но попробуем рассмотреть его.

Что в наукоучении каждый, кто порождает его в себе, сам воспроизводит образ действительного сознания и, таким-образом, последовательность образов всего того, что находится в сознании, как существующее в бытии, и присматривается к тому, как он их воспроизводит, – это видно из описания нашей науки, и каждый, кто ее изучает и понимает, найдет это в себе самом в качестве непосредственного факта. Что эта последовательность порождается также и в обычном сознании – это противоречит не только самому этому непосредственному сознанию, но даже и собственному утверждению наукоучения и разрушило бы всю его систему. Согласно этому учению, сознание есть законченная система, и ни одна часть его не могут существовать без всех остальных