Нежно обняв Джейн за сильно располневшую талию, Сесили многозначительно посмотрела на ее мужа:

– Надеюсь, вы как следует заботитесь о ней.

– Какие могут быть в этом сомнения, проказница? – воскликнул Константин и, наклонившись, поцеловал Сесили в щеку. – Что-то давненько ничего не было слышно о твоих проделках и выходках. Признаюсь, меня это огорчает и приводит в недоумение. Интересно, чем же ты была занята все это время?

– Как чем? – весело, в тон ему, отозвалась Сесили. – Убаюкивала всех вас, создавая мнимое впечатление, что вам больше нечего опасаться.

Однако шутливое замечание Константина попало в цель. Увлеченная своими тайными делами, Сесили не имела столько свободного времени для проказ, как раньше, так же как и желания проказничать.

Напротив, теперь ее основной целью стало не создавать скандалы, а тщательно избегать их. Лишняя шумиха вокруг себя ей была не нужна. Нет, она поступала так вовсе не из страха: Уэструдеры никогда не боялись сплетен и слухов, они были выше этого. Однако ее глупое письмо в случае огласки могло ранить самолюбие Норланда и поставить под угрозу их помолвку.

Следом за Джейн и Константином Сесили поприветствовали Розамунда и ее муж Гриффин. Несмотря на свой графский титул, всякий раз попадая в высший свет, Гиффин терялся, чувствуя себя не в своей тарелке. Грубоватый, неуклюжий, огромный, как медведь, он выделялся из толпы гостей, но отчасти именно за эти качества его и полюбила Розамунда, и, право, было бы жаль, если бы он, пообтершись в высшем обществе, утратил свою самобытность.

Сесили критически оценила неловкий поклон, отвешенный Гриффином.

– Вам следует немного поупражняться, – приседая в ответном, полном изящества, реверансе, заметила она, – и все будет замечательно. Надеюсь, сегодня вы измените своей привычке не принимать участия в танцах и обязательно станцуете хотя бы один со мной. Ведь сегодня бал дается в мою честь.

Высокий огромный Гриффин покраснел, замялся и оглянулся, словно прося о помощи. Розамунда с невинным видом посмотрела на него в ответ большими глазами, как бы говоря: «Дорогой, выбирайся сам, как умеешь». Очутившись без поддержки, Гриффин откашлялся и проворчал:

– Кгм-гм, я не…

– Он будет чрезвычайно польщен, – вмешалась Розамунда, одаривая мужа своей самой обворожительной и чудесной улыбкой. – Не правда ли, дорогой?

Эффект, произведенный улыбкой Розамунды на этого гиганта, казался почти невероятным. Гриффин, мрачный, зажатый, сразу смягчился и даже смущенно улыбнулся. Он почти не смотрел на Сесили.

– Да, польщен, – повторил он следом за женой, словно эхо.

– Я обязательно оставлю для вас один танец, – пообещала Сесили, хотя и не была уверена, расслышал ли Гриффин ее слова. Глядя на него, было совершенно ясно, что он целиком в предвкушении тех удовольствий, которые ждут его сегодня ночью.

– Сесили, ты не знаешь, где Тибби? – спросила Розамунда.

– А ты разве не слышала? Она уехала к сестре в Кембриджшир, та очень серьезно заболела.

– Жаль, очень жаль, – отозвалась Розамунда.

– Да, очень жаль, – согласилась Сесили. – Мне она была всегда очень симпатична…

Она запнулась, так как в зале раздались радостные мужские голоса, приветствовавшие только что вошедшего мужчину. Едва увидев его, Сесили вся расплылась в улыбке от радости. В дверях стоял Бекингем, ее любимый кузен, и в строгом черном костюме он выглядел очень красивым.

– Бекс! – Сесили подбежала к нему с радостным криком и обвила руками его шею, не обращая никакого внимания на укоризненный взгляд Джейн, предупреждавший, что так можно помять бальное платье.

– О Бекс, ты не представляешь, как я рада видеть тебя. – Сесили схватила Бекингема за руки, подпрыгивая возле него. – Благодарю тебя за то, что ты приехал.

Серьезное лицо Бекингема осветилось радостью. В ответ он с не меньшей теплотой сжал руки Сесили, а затем, чуть отстранившись, окинул взглядом ее пышное праздничное платье.

– Ты уже стала почти взрослой, – тихо промолвил он.

Сесили восприняла его слова как своего рода похвалу в свой адрес. Слезы выступили у нее на глазах. Чтобы скрыть их, она присела в глубоком реверансе.

– Очень вам признательна, милорд.

Раньше они частенько вздорили, так как Сесили своим взбалмошным поведением выводила из себя спокойного и степенного Бекингема. Тем не менее ее проказы, совсем не злые, видимо, оставили теплый, неизгладимый след в его сердце. Зная неприязнь нелюдимого Бекингема к Лондону, Сесили в должной мере оценила его приезд в город для того, чтобы посетить бал в ее честь. Это был значимый и запоминающийся знак внимания.

– Бекингем, ты просто олух! Сесили – само изящество, – вмешался в их разговор Эндрю, виконт Лидгейт, смотревший на Сесили с видом тонкого ценителя прекрасного. – Сес, пусть ты не так красива, как Розамунда, но признаюсь тебе по секрету, в жизни не встречал девушку с таким удивительно тонким чувством вкуса.

– А теперь очередь для других, более сомнительных комплиментов, – пробормотал Ксавье, разливавший вино по последним бокалам. Когда все взяли бокалы в руки, он провозгласил: – За Сесили. Наконец-то ее спустили с поводка на ничего не подозревающее светское общество. С ее появлением в свете тот никогда не будет прежним.

Кузены и кузины, поняв, что начинается веселье, в свою очередь принялись подшучивать над Сесили. А она лишь смеялась, громче и звонче всех остальных, шуткам в свой адрес. Посыпались забавные истории из ее прошлого, которые обычно начинались так: «Вы помните тот случай, когда она…»

Со всех сторон ее окружали любовь и смех. Сесили была рада, что настояла на скромном обеде в кругу близких и друзей, который устроили перед балом.

Вошел герцог Монфор в сопровождении герцога Норланда, теперь все были в сборе.

К Сесили протянулась детская рука и легко потянула ее на себя. Повинуясь молчаливому призыву Люка, она наклонилась к мальчику.

– Это он? – прошептал Люк.

– Да, дорогой, – прошептала она в ответ. – Это тот самый человек, за которого я выйду замуж.

Но почему ей было неловко говорить об этом маленькому Люку? Неужели в глубине души ей было стыдно за брак с Норландом?

– Я знаю, но я спрашиваю не об этом, – прошептал Люк. – Это ведь он? Сэр Ниниан Финниан?

Он насмешливо фыркнул и затрясся от смеха.

– А ведь правда смешно.

Сесили похолодела. Она сразу вспомнила о том, что подарила свои рассказы Джейн, а та прочитала их Люку. Боже, как быть, если ребенок разглядел в той чепухе, которую она придумала, карикатурный образ Норланда…

Но, прежде чем Сесили смогла подобрать нужные слова, ее выручил из щекотливого положения дворецкий, громко объявивший о начале обеда. Она торопливо бросила Люку грозный взгляд, который нисколько не испугал мальчика, в ответ тот демонстративно сжал губы, но вид у него был насмешливый и не слишком серьезный. Сесили с тоской подумала, хватит ли у него ума больше не упоминать о ее рассказах на сегодняшнем празднике.