– Ты снова подарил мне цветы.

– Ты их любишь.

– Но… Почему?

– Они – маленький символ той ценности, которой является твое общество.

– Ты романтичный парень, Дима. Ты знал?

– Во всем виноват мой отец. Он передал эту черту всем своим сыновьям.

– Даже принцу Константину? – с сомнением спросила Дженна.

– Только не говори мне, что Эмма никогда не упоминала об этом.

– Она говорит, что твой брат ее балует.

Дженна села на стул, который Дима выдвинул для нее.

– Я хочу, чтобы ты знала, – Константин ценит твою дружбу не только со своей женой и невесткой, но и с ним. А еще он ценит заботу, которую ты проявляешь к его детям. Он говорит о тебе, как о тете для них.

– Убеждаешь меня не убегать от королевской семьи? – спросила Дженна с некоторым юмором.

– Что‑то в этом роде.

За ужином они говорили обо всем, от истории до последних научных открытий. Дженне нравилась интеллектуальная беседа с Димой, но еще больше нравилось, как он уважал ее мнение и внимательно слушал ее. Возможно, этот человек и привык командовать людьми, но его воспитывали в уважении к женщинам. Дженна подумала, что его отец заслужил признание за то, что проделал такую хорошую работу.

Но Дима вызывал в ее сердце такие эмоции, которых она всю жизнь избегала. В этот момент, когда они сидели на террасе, вопрос, почему Дженна согласилась путешествовать с Димой, почему она хотела провести это время с ним, несмотря на то, что пребывание с ним уже стоило ей боли, стал слишком насущным, чтобы его игнорировать. Дженна никогда не была влюблена. У нее были отношения, но ни для одних из них Дженна не пошла бы на компромиссы. Потому что этого всепоглощающего чувства там не было.

Любовь.

Смотреть на Диму было больно в лучшем смысле этого слова. Прикосновения к Диме приносили удовольствие, которое не имело ничего общего с сексом. Секс с ним был ошеломляющим.

Только сейчас они не занимались сексом. Они даже не прикасались друг к другу, и все же связь между ними была прочнее, чем стальная проволока. Она не просто хотела Диму. Она нуждалась в нем. Какой бы ужасающей ни была эта реальность, еще более ужасной было крошечное зернышко надежды на то, что у них все получится. Несмотря на то, что он был принцем. Несмотря на ее возраст и бесплодие.

Ее практичный ум говорил ей не быть дурой, но ее сердце трепетало от такой глубокой любви.

Она медленно и верно влюблялась в этого мужчину в течение восьми лет. Принятие его в качестве любовника только укрепило эти чувства, сделав их постоянными и неизбежными. И сколько бы она ни убеждала себя, что это плохая идея, ничего не менялось.

Его реакция на ее список причин, по которым они не могли быть вместе, была в лучшем случае двусмысленной.

Если бы он был заинтересован в долгосрочных отношениях, он бы попытался убедить ее, что барьеры, которые она назвала, такими не являлись.

Он не казался расстроенным, однако поднял эту тему во второй раз, чтобы убедиться, что знает все причины. Почему? У Дженны не было ответа на этот вопрос.

Весь день они говорили о чем угодно, кроме одной вещи, о которой Дженна не могла перестать думать. Был ли Дима все еще настроен на роман без обязательств? Она сказала, что согласна, но она лгала себе и ему. Делал ли он то же самое?

Вечером они сели на самолет, и Дима повел ее в спальню. Они разделись и легли в постель, но Дима не сделал ни намека на секс. Он притянул Дженну ближе к себе, прежде чем подарить ей сладкий и совершенно целомудренный поцелуй на ночь. Учитывая, как кружились ее мысли, Дженне должно было сложно заснуть. Но, к ее удивлению, впервые в жизни у Дженны не было проблем со сном в самолете. Похоже, помог тот факт, что она лежала в настоящей постели, тесно прижимаясь к теплому телу Димы.

Он разбудил ее поцелуем.

– Тебе нужно встать, милая моя. Мы скоро приземлимся. Если ты хочешь принять душ, сейчас самое время.

Чувствуя себя чудесно отдохнувшей, Дженна села.

– Я проспала весь полет? Похоже, сегодня ночью я не сомкну глаз.

– Я не буду возражать. – Взгляд, который Дима бросил на Дженну, сказал, что у него были вполне определенные планы на следующую ночь.

Дженна рассмеялась и покачала головой:

– Я бы спросила, что ты имеешь в виду, но я знаю, о чем ты думаешь. Мне очень понравилось наше время на яхте.

– Мне тоже, Дженна. Мы с тобой очень хорошо подходим друг другу.

– И я хочу, чтобы это всегда было так.

Глаза Дмитрия расширились от удивления, его тело дернулось в шоке, как будто ее согласие ошеломило его. Затем он нахмурился.

– Ты имеешь в виду, что хочешь вечного отпуска? Вечных отношений не всерьез?

– Нет, я вовсе не это имела в виду.

Дмитрий встал как вкопанный.

– Мы приземляемся через тридцать минут.

Затем он вышел из спальни.

Что только что произошло? Дженна не знала, но ей не нравилось ощущение, что она упускает что‑то элементарное. Она приняла душ, хотя и очень быстро, и оделась соответствующим образом для Абу‑Даби, прикрыв плечи и повязав на шею повседневный шарф, который при необходимости можно было использовать в качестве головного убора.

Королевский особняк был огромным. Здание площадью семь тысяч квадратных метров, окруженное пальмами и каменным забором, увенчанным декоративным кованым железом, произвело сильное впечатление на Дженну.

– Здесь есть бассейн олимпийского размера, который отлично подходит для плавания, но я предпочитаю наш маленький бассейн для отдыха, – сказал Дмитрий.

– И не только отдыха, – поддразнила Дженна, желая вернуть теплого, улыбчивого Диму.

Этот задумчивый альфа‑самец был очень сексуален, но он заставлял ее грустить, и она не знала почему.

– Я никогда не приводил сюда другую женщину, – его тон подразумевал, что он находит саму мысль непристойной, – я не привожу любовниц в дом моей семьи.

– Я исключение?

Потому что она определенно была его любовницей.

– А ты сомневаешься? – спросил Дмитрий со странной интонацией.

Дженна сомневалась очень во многом. После того, как она смогла признаться самой себе в чувствах к Дмитрию, определенности в ее жизни почти не осталось.

Они продолжили осматривать дом. Из фойе через арочные проемы можно было попасть в три разные комнаты. Одна представляла собой большую гостиную, другая – столовую, где за столом легко могли разместиться шестнадцать, если не двадцать человек. Третья комната была библиотекой. Красивая мебель из темного дерева украшала каждую комнату, обивка отличалась оттенками заката. Это было впечатляюще и роскошно.