записью, сделанной тайно, и писал в отчёте, что завербовал такого-то и такого-то, получив от него согласие на сотрудничество. И своему якобы агенту придумывал агентурное прозвище. Вероятнее всего, что именно по такой схеме 28 февраля 1958 года в архивах КГБ появилось прозвище священника Алексея Ридигера «Дроздов»: «Агент “Дроздов”, 1929 года рождения, священник православной церкви, с высшим образованием, кандидат богословия, в совершенстве владеет русским, эстонским и слабо немецким языками. Завербован 28 февраля 1958 года на патриотических чувствах для выявления и разработки антисоветского элемента из числа православного духовенства, среди которых он имеет связи, представляющие для органов КГБ оперативный интерес» («Отчёт об агентурно-оперативной работе КГБ при Совете министров Эстонской ССР за 1958 год», архив 5 отд. КГБ ЭССР).

Забегая вперёд, сразу нужно отметить, что в тех же архивах никому из недоброжелателей Святейшего при всех стараниях не удалось разыскать ни одного донесения, подписанного «агентом “Дроздовым”». Есть записи типа: «К выполнению наших заданий относится с желанием и уже представил ряд заслуживающих внимания материалов...», где-то что-то подтвердил, о ком-то что-то сообщил, по такому-то поводу кивнул... Но настоящие агенты давали признания и донесения, написанные собственноручно, как мы уже видели в случае с Осиповым и Парийским, там чёрным по белому писалось: уполномоченному такому-то от доносителя такого-то. Так что единственное, в чём можно обвинить Святейшего, что он не кричал: «Отойдите от меня! Я не желаю с вами иметь дело! Руки прочь!»

Студенты духовных семинарий автоматически попадали под колпак блюстителей спокойствия страны. Когда они становились слушателями академии, градус внимания к ним повышался, а когда они оканчивали высшее духовное учебное заведение и принимали священнический сан, то попадали уже в сферу неусыпного внимания. Занимая высокие должности в церковной иерархии, лица духовного звания и вовсе начинали привлекаться к сотрудничеству. Одни, подобно Осипову и Парийскому, становились доносчиками, но в основном священнослужители старались, идя на компромиссы, не идти против совести. Это в их повседневных делах являлось, наверное, самой трудной работой.

Покуда жива была советская власть, зубоскалам нравилось, перемигиваясь, усмехаться: «Знаем, знаем мы этих попов! У них у всех под рясами погоны!» Никаких погон, разумеется, не было и в помине. В худшем случае люди, далеко заходившие в своих компромиссах, становились активными осведомителями в страхе потерять должность, а то и свободу. Но чаще всего они соглашались сообщать о случаях откровенно враждебного отношения к стране и время от времени беседовали с представителями органов.

Вообще же сотрудничество с органами может быть разным, и непонятно, почему «ярлык» «агент КГБ» заведомо становится компроматом. Англичан ничуть не смущает то, что прекрасный прозаик Уильям Сомерсет Моэм являлся агентом английской разведки. Просто в сталинские времена человек, сотрудничающий с органами, чаще всего становился виновником арестов невинных людей, и это действительно накладывало на него иудину печать. Во второй половине XX века инициатором ложных обвинений становился только заведомый негодяй, желающий через сотрудничество с органами свести с кем-то счёты. А человек, по каким-то причинам оказавшийся «под колпаком у Мюллера», старался выкручиваться, чтобы и не показаться врагом, и не навредить кому бы то ни было.

Пожалуй, на этом можно и закрыть тему. Вернёмся к отцу Алексею и хрущёвской безбожной десятилетке.

— Чтобы уничтожить широко распространённую и, несмотря на гонения, сохранившуюся в народе традицию крещения детей, установили обязательную регистрацию паспортов родителей: сведения о состоявшихся крещениях детей непременно должны были сообщаться по месту работы родителей. Подчас это влекло за собой серьёзные последствия, вплоть до увольнений осмелившихся на этот, с точки зрения властей, антисоветский шаг. Власти запрещали причащение детей, не допускали их на богослужения в храмы, — вспоминал о тех временах Святейший уже в начале XXI века.

Ещё одним из пунктов программы борьбы с Церковью стал подоходный налог — на церковнослужителей его наложили точно такой же, как на частных предпринимателей, 60 процентов ежемесячного дохода! Зарплата священника до денежной реформы 1961 года составляла примерно 700 рублей в месяц, что соответствовало средней зарплате рядового советского гражданина. Вот только средний гражданин, после удержания налога, на руки получал 600 рублей, а священник, получив свои 700, должен был сам отнести в налоговый орган 400 рублей, оставив себе 300. А это уже гарантировало ему бедность, граничащую с нищетой. Если священник одинокий, как отец Алексей Ридигер, как-то ещё можно сводить концы с концами, а если у него семья, дети? Люди, бывшие в те годы простыми батюшками, вспоминают, как могли только раз в неделю побаловать своих детишек, выдав в воскресенье, в честь праздничного денька по одной конфетке! Месяцами нужно было откладывать, чтобы купить машину — игрушечную, для сыночка, ко дню ангела. Их семьи не голодали, нет, но могли себе позволить лишь самое скудное пропитание. В лоне Церкви оставались только самые стойкие приверженцы правды Христовой, настоящие христиане, служащие Богу не ради благ, которые приносит паства, а ради светлой и чистой веры. Увы, как часто приходится наблюдать иную картину во втором десятилетии XXI века!..

В мае 1958 года Патриарх Алексий добился аудиенции у теперь уже всевластного Никиты Сергеевича. Неожиданно Хрущёв повёл себя прилично, не матерился и вообще никак не проявлял своей ненависти к «долгополым». Однако вежливость оказалась единственным, что он позволил себе в отношении Церкви, все просьбы Патриарха — об открытии храмов, о передаче Патриархии одной из типографий, о прекращении разнузданной антирелигиозной кампании — руководитель государства отклонил.

А тем временем аппарат ЦК КПСС уже завершал подготовку специального постановления по усилению атеистической пропаганды, которая должна была выйти на новый виток «наступательности» и «разоблачительности».

Глава шестая

ПРОТОИЕРЕЙ АЛЕКСЕЙ РИДИГЕР.

1958—1961

С лета 1957 года священник Алексей Ридигер был переведён из шахтёрского Йыхви в университетский Тарту. Этот город, лежащий к западу от Чудского озера, был основан Ярославом Мудрым и наименован в честь христианского имени князя — Георгий. Но это имя древние русичи произносили своеобразно: «Гюрги», и город в просторечье именовался Гюргев, а затем — Юрьев. Немцы, захватив Юрьев, переименовали его в Дарбете, потом в Дерпт. В независимой Эстонии он стал называться Тарту. В отличие от Йыхви здесь большинство населения составляют эстонцы. Состав верующих невелик: на одного православного — два лютеранина и десять атеистов. Собор Успения Пресвятой Богородицы, в который отца Алексея назначили настоятелем, был