Что это – беззлобная шутка или черный юмор? Наверное, точно сказать не возьмется никто.

«„Охота на Снарка“ появилась на свет одновременно с „Песнями Мальдорора“ и „Летом в аду“, – писал Арагон. – В постыдной цепочке тех дней с убийствами в Ирландии, невообразимым произволом на заводах, где начинала приживаться циничная бухгалтерия кнута и пряника, проповедуемая Бентамом, и нарождавшейся в Манчестере наглой теорией свободного обмена – где была наша свобода? Вся без остатка она покоилась в ладошках маленькой Алисы, а поместил ее туда этот замечательный человек».

Однако не менее странными и неправомерными выглядят попытки представить Кэрролла как бунтовщика исключительно «политического» и приписать его произведениям сиюминутный сатирический пафос. Утверждать, будто подмена одного режима другим способна положить конец тому протесту, что находим мы у него, – бесстыдное и неприкрытое мошенничество. Напротив, в нем есть врожденное сопротивление, которое всегда оказывают дети тем, кто загоняет их в какие-то рамки, а значит и подавляет, ограничивая, осознанно или нет, чудесное поле их повседневного опыта. Те, в ком жив еще бунтарский дух, безошибочно узнают в Кэрролле заводилу, который впервые подбил их прогулять урок.

Черепаха Квази глубоко вздохнул и вытер глаза. Он взглянул на Алису – видно, хотел что-то сказать, но его душили рыдания.

– Ну, прямо словно кость у него в горле застряла, – сказал Грифон, подождав немного.

И принялся трясти Квази и бить его по спине. Наконец Черепаха Квази обрел голос и, обливаясь слезами, заговорил:

– Ты, верно, не живала подолгу на дне морском…

– Не жила, – сказала Алиса.

– И, верно, никогда не видала живого омара…

– Зато я его пробовала… – начала Алиса, но спохватилась и покачала головой. – Нет, не видала.

– Значит, ты не имеешь понятия, как принято танцевать морскую кадриль с омарами.

– Нет, не имею, – вздохнула Алиса. – А что это за танец?

– Прежде всего, – начал Грифон, – все выстраиваются в ряд на морском берегу…

– В два ряда! – закричал Черепаха Квази. – Тюлени, лососи, морские черепахи и все остальные. И как только очистишь берег от медуз…

– А это не так-то просто, – вставил Грифон.

– Делаешь сначала два шага вперед… – продолжал Черепаха Квази.

– Взяв за ручку омара! – закричал Грифон.

– Конечно, – подтвердил Черепаха Квази. – Делаешь два прохода вперед, кидаешься на партнеров…

– Меняешь омаров – и возвращаешься назад тем же порядком, – закончил Грифон.

– А потом, – продолжал Черепаха Квази, – швыряешь…

– Омаров! – крикнул Грифон, подпрыгивая в воздух.

– Подальше в море…

– Плывешь за ними! – радостно завопил Грифон.

– Кувыркаешься разок в море! – воскликнул Черепаха Квази и прошелся колесом по песку.

– Снова меняешь омаров! – вопил во весь голос Грифон.

– И возвращаешься на берег! Вот и вся первая фигура, – сказал Квази внезапно упавшим голосом. И два друга, только что, как безумные, прыгавшие по песку, загрустили, сели и с тоской посмотрели на Алису.

– Это, должно быть, очень красивый танец, – робко заметила Алиса.

– Хочешь посмотреть? – спросил Черепаха Квази.

– Очень, – сказала Алиса.

– Вставай, – приказал Грифону Квази. – Покажем ей первую фигуру. Ничего, что тут нет омаров… Мы и без них обойдется. Кто будет петь?

– Пой ты, – сказал Грифон. – Я не помню слов.

И они важно заплясали вокруг Алисы, размахивая в такт головами и не замечая, что то и дело наступают ей на ноги. Черепаха Квази затянул грустную песню.

– Большое спасибо, – сказала Алиса, радуясь, что танец, наконец, закончился. – Очень интересно было посмотреть. А песня про треску мне очень понравилась! Такая забавная…

– Кстати, о треске, – начал Черепаха Квази. – Ты, конечно, ее видала?

– Да, – сказала Алиса. – Она иногда бывала у нас на обеде.

Она испуганно замолчала, но Черепаха Квази не смутился.

– Не знаю, что ты хочешь этим сказать, – заметил Черепаха Квази, – но раз вы так часто встречались, ты, конечно, знаешь, как она выглядит…

– Да, кажется, знаю, – сказала задумчиво Алиса. – Хвост во рту, и вся в сухарях.

– Насчет сухарей ты ошибаешься, – возразил Черепаха Квази, – сухари все равно смылись бы в море… Ну а хвост у нее, правда, во рту. Дело в том, что…

Тут Черепаха Квази широко зевнул и закрыл глаза.

– Объясни ей про хвост, – сказал он Грифону.

– Дело в том, – сказал Грифон, – что она очень любит танцевать с омарами. Вот они и швыряют ее в море. Вот она и летит далеко-далеко. Вот хвост у нее и застревает во рту – да так крепко, что не вытащишь. Все.

– Спасибо, – сказала Алиса. – Это все очень интересно. Я ничего этого о треске не знала.

– Если хочешь, – сказал Грифон, – я тебе много еще могу про треску рассказать! Знаешь, почему ее называют треской?

– Я никогда об этом не думала, – сказала Алиса. – Почему?

– Треску много, – сказал значительно Грифон.

Алиса растерялась.

– Много треску? – переспросила она с недоумением.

– Ну да, – подтвердил Грифон. – Рыба она так себе, толку от нее мало, а треску много.

Алиса молчала и только смотрела на Грифона широко открытыми глазами.

– Очень любит поговорить, – продолжал Грифон. – Как начнет трещать, хоть вон беги. И друзей себе таких же подобрала. Ходит к ней один старичок Судачок. С утра до ночи судачат! А еще Щука забегает – так она всех щучит. Бывает и Сом – этот во всем сомневается… А как соберутся все вместе, такой подымут шум, что кругом голова идет… Белугу знаешь?